То есть это всегда история между человеком и человеком.

Вопрошатель, конечно, может быть уполномочен какой-то институцией или сообществом — но всё равно, вопрошание должно быть адресным: от конкретного человека к конкретному человеку. Кто угодно, но обязательно другой, — адресно задающий художнику (именно ему, а не в пространство) вопрос, требующий внятного ответа.

Вопрошание не обязано быть вербальным. Это может быть удар по лицу или выстрел в ногу. Или поцелуй.

Ответ же, в свою очередь, может быть адресован не только вопрошателю, но и в публичное пространство.

Или, наоборот, только себе (только Богу).

Но не обязательно.

На вопрос «реакционизм ли это» может ответить только тот, о ком спрашивают.

При этом особым образом артикулированный ответ «нет, я не реакционист» может быть реакционистским произведением.

В третьем лице говорить о ком-либо «это реакционизм» или «это не реакционизм» — некорректно.

Поэтому пример реакционизма привести, вообще говоря, невозможно. «Реакционизмом может быть только то, чем занимаешься лично ты».

— общее название для ряда полимедиальных течений в искусстве 10-х/20-х годов XXI века (в поэзии, перформанс-арте, живописи, медиа-арте), характеризующихся стержневой идеологемой «молчи, когда не спрашивают». В соответствии с ней, художественное высказывание непременно должно быть отзывом на ясно артикулированное в конкретном тексте вопрошание, ответной репликой в диалоге — но никогда не первой репликой, никогда не «ответом на молчание». Предтечей пассивизма считается русский философ и искусствовед А. Г. Великанов («Симулякр ли я дрожащий или право имею?», М.: Новое литературное обозрение. 2007) «Наполовину выползший из бартовской могилы автор — волкинг дед — пусть вякает только тогда, когда кто-то ему прямо в его обглоданное лицо скажет: отвечай, что думаешь, не то прилетит из шотгана в голову. Во всех прочих ситуациях мёртвому автору остаётся терпеть — и наблюдать». (О. Пащенко, 2013)