Всё обо Всём Голосов: 1 Адрес блога: http://innacool.livejournal.com/ Добавлен: 2012-10-28 21:53:52 блограйдером innacool

Франц Меринг 48

2013-12-14 19:03:35 (читать в оригинале)

В таких условиях Ф. Меринг как подлинно марксистский историк и публицист с позиций исторического материализма разоблачал легенды реакционных историков и противопоставлял им свою, марксистскую концепцию военной истории Германии начала XIX в.
Задача эта сама по себе была не из легких, но трудность ее решения осложнялась еще и тем, что архивы кайзеровской Германии были для Меринга недоступны, и ему приходилось пользоваться чуждой по духу, методологии и идеям исторической литературой- и публикациями, отбирая необходимый достоверный исторический материал. Но он имел прекрасных учителей — К. Маркса и Ф. Эпгельса, которые в своих работах неоднократно затрагивали значительную часть рассматриваемых им теперь проблем. Меринг использовал высказанные ими положения для оценки изучаемых событий и идей, стремясь применить их к конкретно-исторической обстановке.
Мерипг считал, что в истории Германии XIX в. решающими историческими битвами, повлиявшими на судьбы страны, являлись не битвы при Лейпциге или Седане, как утверждали буржуазные историки, а такие события, как «14 октября 1806 г. (т. е. разгром прусских армий войсками Наполеона I в сражениях при Иене и Ауэрштед-те.— Л. С), когда старопрусское государство было разбито на тысячу обломков наследником буржуазной революции... В этот день восточноэльбскому господству юнкерства, тяготевшему как удушливый кошмар над немецкой культурной жизнью, был нанесен решительный, хотя и не упичтожающий удар» 1в.
Касаясь пачала войн монархических государств против революционной Франции, Меринг отвергал утверждения Зибеля, Трейчке и других, что «бедные и иевипные ягнята Австрия и Пруссия подверглись пападению Жиронды, которая из доктринерского пристрастия к республике пожелала низвергнуть монархию путем войны с шурином короля *. Это такая бессмыслица,— писал он,—
* 20 апреля 1792 г. Франция, пе дожидаясь нападения, объявила войну австрийскому императору (шурину короля Людовика XVI, женатого па сестре скончавшегося в марте 1792 г. императора Леопольда II — Марии Антуанетте). Войпы добивалась жирондистская буржуазно-республиканская фракция в Законодательном собрашш. Но к войне стремился и французский двор, надеяв-шпнся на помощь ппостраппых держав для подавления революции (прим. ред.),
которая вовсе не нуждается в опровержении; надо еще поискать такую парламентскую фракцию, которая из доктринерского педантизма смогла бы поджечь мир со всех четырех сторон» 17. На самом деле, говорит Меринг, все происходило иначе. Людовик XVI бомбардировал европейских монархов просьбами о помощи с тем, чтобы обуздать силой оружия развивавшуюся во Франции революцию.
Исследуя ход войн европейских монархий с революционной Францией, а потом и с Наполеоном, изучая военную политику первых четырех коалиций против Франции (до 1807 г.), рисуя крушение старопрусского государства, Меринг с презрением отзывался о «прусском недомыслии» берлинских властей.
Мерипг видел основной узел противоречий конца XVIII— начала XIX в. в борьбе между Францией и Англией, а Пруссии отводил второстепенную и жалкую роль вассала то одной, то другой стороны. Он считал, что «война между Францией и Англией была исторически неизбежной, была борьбой экономически наиболее развитых наций за мировой рынок... Но это была борьба льва с акулой. Франция не могла сокрушить морское могущество Англии, как Англия не могла уничтожить на суше Францию» 1в. Единственным доступным местом для^ удара сухопутной французской армии по Англии было Ганноверское курфюршество, являвшееся родовым владением английских королей и граничившее с прусскими землями. Захват его войсками Наполеона угрожал Пруссии.
Меринг рисует, как в этих условиях решалась судьба «старой Пруссии». Ее двусмысленная, постоянно колеблющаяся дипломатия вызывала презрение ее партнеров и наносила ущерб прежде всего самой Пруссии. Он пишет о пренебрежительном отношении к ней царя Александра I; премьер-министра Великобритании Питта, «который спекулировал на прусской жадности»; Наполеона, «который предложил прусскому королю Ганновер за наступательно-оборонительный союз между Францией и Пруссией» 19. Подобная политика привела Пруссию к унизительному Шенбруннскому договору (15 декабря 1805 г.), а затем к еще более тяжелому Парижскому договору (15 февраля 1806 г.), по которому Наполеон навязал Пруссии обязательство закрыть устья Эльбы и Везера для английских кораблей и сделать ряд территориальных уступок в пользу Франции.

---

Франц Меринг 47

2013-12-14 19:02:59 (читать в оригинале)

Если в «Легенде о Лессинге» Ф. Меринг главное внимание уделяет Семилетней войне и стратегии и тактике Фридриха II в ней, то три его другие большие работы — «Иена и Тильзит» (1906), «От Тильзита до Таурогена. 1807—1812» (1912) и «От Калиша до Карлсбада. 1813— 1819» (1913), как и многочисленные статьи в «Нойе цайт» и «Лейпцигер фольксцайтунг» *, охватывают военную историю Пруссии и Германии за период с 1806 по 1819 г. и в основном затрагивают широкий круг проблем, связанных с борьбой против Наполеона.
Эти работы написаны Мерингом через 15—20 лет после «Легенды о Лессинге», в то время, когда Германия вступила в эпоху империализма, готовилась к войне за новые колонии, рынки сбыта, сферы влияния. Ярый национализм и шовинизм были возведены в стране в ранг государственной политики. 100-летие такого исторического события, как Иенская битва 1806 г., или 200-летие со дня рождения прусского короля Фридриха II (1912), открытие в октябре 1913 г. памятника в честь «Битвы народов» под Лейпцигом (1813), становились благоприятными поводами для раздувания в стране шовинистической истерии. Газеты и журналы были переполнены статьями, прославлявшими «немецкий дух предков», проникнутыми культом военной силы и принижавшими историческую роль других народов в борьбе с владычеством Наполеона I, его завоевательной политикой.
Особую роль в этой националистической кампании играл военно-исторический отдел прусского Генерального штаба (после войны 1870—1871 гг., сохранив название прусского Генштаба, он стал выполнять функции Генштаба Германской империи). С 80-х годов прошлого столетия он начал издавать различные сборники на военно-исторические темы, а потом и отдельные работы по военной истории. Военные историки — современники Меринга, старались доказать особую роль прусской военщины и Гогенцоллернов в освобождении Германии и Европы от Наполеона, превозносили и безмерно преувеличивали значение деятельности отдельных прусских военачальников. Вопреки фактам, они снова и снова повторяли реакционный миф об особой «национальной миссии» прусского и немецкого милитаризма, пытались убедить в том, что прусская армия постоянно будто бы вела победоносные войны во имя объединения и процветания Германии. Даже сокрушительные поражения прусских войск в войне 1806—1807 гг. они старались истолковать как «политические поражения», вызванные безответственными решениями гражданских государственных деятелей. Образцом подобной откровенной фальсификации истории с целью реабилитации прусской армии, возвеличения прусско-германского милитаризма была опубликованная в 1906 г. работа сотрудника военно-исторического отдела генерала фон дер Гольца «От Россбаха к Иене и Ауэрш-/едту» *.
* Мерипг написал в 1906 г. интересную статью «Ничему пе научи-лисч и ничего не забыли!», в которой подверг критике фон дер Гольла (прим. ред.).
Не менее отрицательную роль, чем официальная воеп-ная историография, играла «штатская» буржуазпая историография войн и военного искусства. После франко-прусской войны и объединения Гермапии «сверху», произведенного на основе компромисса буржуазии с юнкерством, в ней также начала происходить смена вех.
Буржуазные историки стали в различных аспектах разрабатывать вопрос об особой роли Гогенцоллернов в борьбе против наполеоновского ига, пропагандировать идею единения монарха и народа. На смену буржуазно-либеральным концепциям пришли концепции чисто реакционные. В исторических трудах все чаще гогенцоллер-новская монархия выступала носительницей национальных чаяний немецкого парода, оказывалась силой надклассовой, воплощением национальной идеи.
Подобного рода концепции особепно рьяно разрабатывали И. Г. Дройзен, Г. Зибель, Г. Трейчке, Г. Баумгар-тен — представители «малогерманской» школы. И пра-вильпо замечает историк из ГДР Г. Шлейер: «Борьба народных масс изображалась как движение за «короля и отечество». Период реакции после 1815 г. трактуется теперь как мирное развитие Пруссии на пользу общегерманскому делу, как период, когда абсолютизм якобы продолжал достаточно твердо, хотя и иными средствами, начатое реформаторами преобразование государственной и экономической жизни» 15.
Новая монархическая легенда, имевшая целью возвеличить прусских королей и их «реформаторскую деятель-пость», легенда, которую творили реакционные историки, должна была прививать народу верноподданический образ мыслей, а в условиях подготовки страны к империалистической войне отравлять сознание народа ядом шовинизма, оправдывать военную политику германского милитаристского государства.
Идеологическая направленность официальной дворянско-буржуазной историографии становилась тем более опасной, что находила в той или иной мере отклик среди оппортунистических и ревизионистских идеологов в рядах социал-демократической партии — Ауэра, Шптшеля, Кальвера, Зюдекума, Давида, Кольба и других. Эта опасность усугублялась еще и тем, что в предвоенный период руководство социал-демократической партии шаг за шагом сдавало свои былые революционные позиции.

---

Франц Меринг 46

2013-12-14 19:02:18 (читать в оригинале)

Меринг подробно исследует войны второй половины XVI в., в частности продолжавшуюся много лет борьбу Нидерландов за свою независимость. Почему упорной и мужественной борьбе небольшой Голландии с могущественной тогда Испанией сопутствовал успех и она в конце концов добилась победы? Глубочайшие причины победоносного сопротивления нидерландских повстанцев,— отвечает Меринг,— скрывались в экономическом развитии их страны». Голландские предприниматели и торговцы построили шерстяные фабрики в Лейдепе, полотняные — в Гарлеме, судоверфи, табачные фабрики, сахарные заводы и другие предприятия. А испанский король Филипп II принимал все меры, чтобы уничтожить ростки промышленного развития Испании. «Голландский купец победил испанского дворянина и попа, так как его действенным оружием была отечествепная промышленность, которая грубо уничтожалась в зародыше в Испании и заботливо культивировалась в Голландии» 10.
Ряд военно-исторических проблем, связанных с историей Пруссии XVIII в., рассмотрен Мерингом в «Легенде о Лессинге». Как и многие другие его работы, она направлена на разоблачение легенд об особой исторической миссии Гогенцоллернов и войн, которые они вели, в становлении и развитии германского государства, легенд, которыми были пронизаны труды многих крупных немецких дворянско-буржуазных историков, положивших в основу своих работ шовинистические концепции, прославлявших на деле грубую военную силу и захватнические войны. Основной удар своей критики Меринг обрушил на разоблачение «патриотических сказок» таких известных историков, как Г. Зибель, Г. Трейчке, И. Г. Дройзен и многих других, которые пытались обосновать концепцию об особой патриотической роли Гогенцоллернов в объединении Германии вокруг Пруссии.
Меринг убедительно показал всю фальшь подобных утверждений. «Легенда о Фридрихе,— писал он,— как она представлена Зибелем и Трейчке, упрощала дело, попросту размалевывая короля, как «героя национального возрождения»... Между тем он в действительности, со всем его умом и всей его ограниченностью, был только династическим деспотом XVIII века».
В этой работе Мерингу удалось четко определить социальную природу прусского абсолютизма. Он показал на большом фактическом материале, что прусское государство было, с одной стороны, ярко выраженным военным государством, а с другой — «самой рабской страной в Европе». «Одно обусловливало другое,— писал Меринг,— как причина и следствие, и если под сенью прусского военного деспотизма могло процветать только рабство, то, с другой стороны, прусский военный деспотизм мог возникнуть и укрепиться только в той части Германии, где образование и культура, наука и благосостояние совершенно отсутствовали, а масса населения в вековом рабстве потеряла всякую самостоятельную волю» 12.
Меринг подчеркивал, что «милитаризм исторически развивался вместе с абсолютизмом» 13. Основой прусского государства, указывал он, являлось прусское войско; этого требовала его экономическая база. Увеличение войска означало для юнкерского класса увеличение его привилегий, укрепление его экономических и политических позиций. «Государство и было войском»,— заключал Меринг 14.
Меринг правильно отмечал, что деспотизм Фридриха II но ограничивали двор и церковь. Он неоднократно повторял, что в Германии абсолютизм имел скорее феодальное, чем капиталистическое происхождение. Это положение — одно из краеугольных камней его концепции истории юпкерско-буржуазной Германии.
Мерингу принадлежит заслуга в разоблачении мифа о «великих людях Пруссо-Германии» — мифа о Фридри-хо как «благодетеле крестьян», «крестьянском короле», созданного дворянской и буржуазной историографией в лице все тех же Зибеля, Трейчке и их последователей. Опираясь на большой фактический материал, он показывал, что закон о разделе земель и общинных пастбищ в действительности привел к дальнейшей пауперизации и пролетаризации крестьянства, так как лишил его пастбищ для скота. Государство Фридриха II Меринг называет «феодально-военным», а прусский абсолютизм — юнкерской властью.
В «Легенде о Лессинге» Меринг много внимания уделяет анализу внешней политики прусского государства. Он подвергает резкой критике миф официальных историков о Фридрихе II как носителе «национальной идеи» и показывает его в истинном свете — как вероломного деспота, стремившегося в своей внешней политике прежде всего к достижению корыстных, династических целен, завоеванию чужих земель.
Какова была внешняя политика прусского военного, государства? Почему Пруссия во главе со своим королем возвысилась над другими немецкими землями и стала главенствовать над ними? — спрашивает Меринг. И отвечает: прусское военное государство ставило задачу обеспечить себе прочное положение между ближайшими сильными государствами — Польшей и Швецией, обессилить их, добиться господства па Балтийском море, присоединить новые восточноэльбские земли, в том числе Померанию и Силезию, в результате чего установить владычество над всей областью по Одеру. Такая политика означала постоянную войну. Она, в частности, привела и к опустошительной Семилетней войне 1756—1763 гг., которую вел Фридрих II с Австрией, Францией, Россией.
Таким образом, уже в начале 90-х годов прошлого столетия Ф. Меринг с марксистской точки зрения рассматривал историю прусского военного государства и тем самым вооружал немецкий рабочий класс правильным пониманием истоков немецкого милитаризма.

---

Франц Меринг 45

2013-12-14 19:01:36 (читать в оригинале)

Останавливаясь на вопросе о войнах в античный период, в частности на отличии Пелопоннесской войны (431—404 гг. до н. э.) от греко-персидских войн (500— 449 гг. до н. э.), Меринг делает ряд замечаний но поводу «войн на сокрушение» и «войн на истощение» (измор) *. По его мнению, «эти войны отличаются но своим целям и средствам, и свойственное им различие является путеводной нитью, которую никогда не следует терять из виду тому, кто не хочет заблудиться в лабиринте военной истории. Можно прийти к самым нелепым и ложным выводам, если войну, ведущуюся по законам стратегии истощения, оценивать по законам стратегии сокрушения» 3.
Из анализа войн античного мира и Средневековья, которым Дельбрюк посвятил так много места в своих трудах, Меринг делает вывод примепительпо к эпохе империализма. При современном уровне вооружений ни одна держава или коалиция держав не может рассчи тывать на то, чтобы победить другую державу или коалицию благодаря превосходству своих сил. Все они одинаково стремятся к взаимному истощению, правда, средствами сокрушения, которые в современном цивилизованном мире могут натворить гораздо больше бед, чем Пелопоннесская война натворила в Греции или Тридцатилетняя война в Германии» 4.
Показывая слабые и сильные стороны труда Дельбрюка, Меринг тем не менее считал необходимым в заключение отметить, что это «честный и серьезный труд исследователя в той области, которая имеет для современного рабочего движения не только научный интерес» \
Другая статья Меринга — «Пища для Молоха» (1912)—посвящена разбору сочинений известного в Германии в конце XIX — начале XX в. беллетриста, автора популярных книг на военно-исторические темы Карла Блейбтрея (1859—1928). Если в рецензии на работу Дельбрюка речь шла об античных и средневековых войнах, то в данной статье речь идет о наполеоновских войнах и войнах 1864 и 1866 гг.
Меринг подвергает уничтожающей критике работу «Армия», написанную этим прислужником Гогенцоллер-пов и приверженцем германского милитаризма. Вскрывая связь военного дела с общими закономерностями развития общества, Меринг отмечает, что, например, армия Великой французской революции или организованный в 1813 г. в Пруссии ландвер * не могли бы возникнуть, если бы но произошел переворот в экономике, точно так же, как немыслимо введение милиции в духе социал-демократической программы, пока не будет побежден капитализм.
Уже в «Легенде о Лессинге» Моринг убедительно показал, что «одпо из положений исторического материализма Маркса — о соотношении общественного сознания и бытия — находит свое особо яркое подтверждение в истории войн и военного искусства»в. Именно в этой работе Меринг высказал мысль о том, что «вместе с изменением экономических условий изменяется также и устройство войска». «... Практические действия масс гораздо скорее приспосабливаются к изменившимся условиям,— писал он,— нежели теории отдельных лиц». Поэтому, образно говоря, «офицеры учатся у солдат, а не солдаты у офицеров. Американские и французские крестьяне изобрели стратегию XIX столетия». Вся история войн, утверждал Меринг, может быть «по-настоящему понята, только если выяснить ее экономические основы. Если же считать движущей силой большую или меньшую «гениальность» полководцев, то она (история войн.— Л. С.) превращается в исторический роман» 7.
Еще яснее и точнее выразил Меринг эту мысль в ра-бого «Военно-исторические экскурсы» (декабрь 1914 — январь 1915 г.), где подчеркивал, что «всякая военная организация всеми своими нитями связана с тем общественным строем, из которого она возникла» 8. Битвы при Граисопе и Муртене в Швейцарии (март и июнь 1476 г.), в которых швейцарцы, союзники французского короля,
* Ландвер — категория поепнообязапных запаса второй очереди и второочередные войсковые формирования. Появился в Австрии (п 1808 г.). В 1813 г. в Пруссии ландвером было названоопол-чепие, выставляемое округами для полевой службы; в 1814 г. стал частью вооружеппых сил как категория запаса (для воеп-пообязаппых в возрасте от 27 до 39 лет) разбили войска бургундского герцога Карла Смелого, по мнению Меринга, «доказали, что час заката феодального рыцарского войска наступил и что будущее в военной истории принадлежит пехоте».

---

Франц Меринг 44

2013-12-14 19:00:54 (читать в оригинале)

В этой статье Меринг делает чрезвычайной важности заключение о сущности Советского государства: «При отсутствии какого бы то ни было подражания развитие Советов диктовалось повелительными требованиями момента, но в существенном они совпадают с основной идеей Коммуны (курсив мой.—Л. С). Советы представляют собой диктатуру пролетариата, достаточно гибкую, чтобы обеспечить всем слоям трудящихся классов широкое поле деятельности... В сознательной решимости, с которой они (Советы.— А. С.) проводят свои революционные мероприятия, они превосходят все существовавшие до них революционные правительства» 45.
Следует особо подчеркнуть, что мысль Меринга о природе Советов, «совпадающей с основной идеей Коммуны», по сути дела, перекликается с тезисом В. И. Ленина о Парижской Коммуне как прообразе Советской власти. Приведем в заключение пламенные слова Морнига из его статьи, опубликованной в июне 1918 г.: «В течение четырех лет войны из-за политики правительственных социалистов мы могли часто в отчаянии задавать себе вопрос: не напрасна ли была наша полувековая борьба и работа. Но когда мы сегодня просматриваем «Journal Officiel» * Парижской Коммуны с ее статьями, дебатами, резолюциями и т. д. и сравниваем их со статьями, дебатами, резолюциями и т. д., которые сегодня появляются в Советской Республике, то бесценным утешением является возможность сказать, что эти полстолетия пронеслись над головой международного рабочего движения не бесплодно и не бесследно. Они принесли плод, достойный полувекового созревания».

Глава 6
ФРАНЦ МЕРИНГ О ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКИХ ПРОБЛЕМАХ
Военно-историческио работы Ф. Меринга недостаточно изучены в советской историографии, хотя они весьма многочисленны. Мы попытаемся осветить некоторые аспекты из огромного наследия Ф. Меринга в этой области.
Последовательно продолжая традиции своих учителей — Маркса и Энгельса, Меринг рассматривал историю войн и военного искусства как явления, неразрывно связанные с классовой борьбой внутри данного конкретпого общества, с борьбой между господствующими классами разных государств. Характерно, что именно па военно-историческом материале он не раз раскрывал ряд основных положений исторического материализма.
Меринг считал необходимым изучать милитаризм как социальное явление, чтобы победить его; изучать историю войн, причины их возникновения, чтобы использовать эти знания в интересах пролетариата в борьбе с буржуазией, для утверждения социалистического строя.
Мерипга глубоко интересовал метод исследования истории войн и военного искусства. Конкретным поводом для изложения мыслей на данную тему ему послужил выход в свет (в 1900—1907 гг.) первых трех томов (из семи) «Истории военного искусства в рамках политической истории» крупного немецкого военного историка, профессора Берлинского университета Ганса Дельбрюка (1848— 1929), охватывавших двухтысячелетний период — от греко-персидских войн до швейцарско-бургундских войн конца XV в. На эти три тома Меринг написал обширную рецензию «История военного искусства», напечатанную в качестве приложения к «Нойе цайт» (октябрь 1908 г.).
Дельбрюк был эклектиком. Он отрицал наличие закономерностей в развитии общества, был весьма консервативен в политике. Его антинаучную концепцию Меринг подверг обстоятельному разбору с марксистских позиций, критически проанализировав метод исследования Дельбрюка, выявив в то же время достоинства фактического изложения. Хотя Дельбрюк считал себя последователем известного немецкого историка Л. Ранке, искавшего объективную истину прежде всего в документах политического характера, Меринг не без основания утверждал, что он имеет мало общего с Ранке, «так как его (Дельбрюка.— А. С.) военно-научные исследования именно потому, что он серьезно занимается ими, приводят всегда к выводу об экономической подоплеке (явлений.— А. С), и вследствие этого он достаточно близко подходит к историко-материалистическому методу исследования, несмотря на его устрашающие проклятия в адрес этого метода» *.
Меринг противопоставлял Дельбрюка как историка, обладавшего основательными познаниями в области современного ему военного дела, истории войн и военного искусства, другому известному немецкому историку Т. Моммзену (1817—1903), автору «Римской истории», считая стремление Моммзена толковать события античной истории с помощью современности «больше способствующим заблуждениям, чем объясняющим явления».