bilzho Голосов: 2 Адрес блога: http://bilzho.livejournal.com/ Добавлен: 2007-11-28 17:03:22 блограйдером Lurk

Железнодорожные заметки, продолжение

2007-10-12 15:46:41 (читать в оригинале)

Железнодорожный узел

Я ехал в поезде Берлин–Москва. Я вез драгоценный груз и боялся таможенного досмотра. Вдруг таможенник сможет его у меня отобрать, ведь половину я скрыл от него. В сумках были спрятаны: двухкассетники – 2; кожаные куртки – 2; плеер – 2; джинсы – 3; кроссовки – 2; футболки – 5; конфеты разные, странные-иностранные – 6 кульков…
Все это было куплено на часть денег, заработанных мной от продажи картин. Попутчица, большегрудая перекисно-водородная блондинка, рассказывала мне о том, какая она была дура, что вышла замуж за немца. А он оказался лентяй во всех смыслах, да еще и без работы. И она вкалывает, как немецкая лошадь, и кормит его, а он сидит только у телека. Да еще и дочь на ней:
«Вот она, познакомьтесь. Анжелочка, поздоровайся с дядей».
Со второй полки свесилась пятилетняя мордашка.
«А мои коллеги немецкие медсестры говорят на работе только о новых моющих средствах и о том, где проводили и где будут проводить отпуск с семьей. Не то что мои разбитные сочинские подруги… Если бы вы знали, как я соскучилась по Сочи… Вот везу дочь показать маме и дочери – город-курорт».
Это был 1991 год. Я слушал ее рассказ и думал о грузе. И о том, как бы мне проскочить таможню. Знал ли я тогда, что один магнитофон сломается сразу, другой украдут на даче, да и дача через год сгорит со всеми этими вещами. Подчистую. До фундамента. А все мои «картинные деньги» уйдут на строительство такого же домика, чтобы затянуть родительские раны.
Дача-то была построена ими еще в 50-е, во времена садовых товариществ. А на дачу эту мы много лет не ездили, так как последние годы снимали дом в местечке Вызу, что в Эстонии. Там все лето жили мои родители с моим маленьким сыном и таксом Додоном. Да и мы с женой проводили там свои отпуска. Я – большой психиатрический, она – обычный советский. Туда и нес уже меня поезд Москва – Таллин. Один поезд сменил на другой и вез свои берлинские, описанные выше, подарки членам семьи.
Вызу – это место сегодня для меня по-прежнему одно из самых любимых. Там отдыхала московско-ленинградско-русско-еврейская интеллигенция. Море, сосны, пять вполне европейских кафе (сейчас уже можно сравнить, а тогда они казались чем-то из западных фильмов или болгарских, типа «Девушка из банка» со Збигневым Цибульским), один кинотеатр с коллективным просмотром французских комедий, разговоры о политике, прямые радиотрансляции съезда депутатов. «Какой-то появился Жириновский. Да ну его, это несерьезно. Глупости какие-то говорит…» – это интеллигентная преподавательница французского высказывает свою точку зрения знаменитому скрипачу, поедающему толстыми короткими пальцами малину (весь в малине). Вечером – теннис и бадминтон. Воланчик случайно закатился под дом. А там… склад пустых бутылок конца XIX – начала XX века. Первый хозяин дома, где мы жили, был таллинским капитаном дальнего плавания – эти бутылки он там складировал, видимо, тайком от жены. А теперь все они стоят в моей мастерской. Два рюкзака вывез. Знатоки поймут. Утром за творогом: «Надо же, сколько у них сортов, и всегда свежий…» А это дом Георга Отcа, как, вы не знали? А рядом в поселке Кясьму жила Анастасия Цветаева. И, между нами говоря, сегодня известный, а тогда просто мальчик-поэт Лев Рубинштейн приезжал к ней в гости. А вот там видите – Швеция…
Вызу – это как рай для меня. Все молодые, все живы и все полны надежд.
А что это за суета с утра 19 августа? Где переворот? Да ну, ерунда. Мы бежим в кафе. Оно вне расписания открыто. Оно битком. Все у телевизора. Водку и пиво дают не считая денег. И вот мы все уже в поезде Таллин–Москва.
Знал ли я тогда, что мы больше не вернемся в Вызу? Что рухнут многолетние связи, что в Вызу нужна будет виза? И что на будущий год из-за этого мы, нарушив традиции, все поедем на дачу, на которой не были много лет? И холодным летним вечером затопим печку, и дача сгорит, а мы чудом спасемся?
Нет, надо как-нибудь сесть в СВ поезда Москва–Таллин, выйти на станции Раквере и автобусом уехать в этот рай.

___________
Продолжим?

---

Еще мультик

2007-10-03 10:40:04 (читать в оригинале)

Комментарии | Постоянная ссылка

---

Железнодорожные заметки, продолжение

2007-10-01 17:35:47 (читать в оригинале)

Два бойца из НИЛЗАРУБЕЖГЕОЛОГИИ

Я до сих пор не могу понять, как мои родители могли мне в 15-летнем возрасте разрешить работать в геологической партии, но мы часто не понимаем собственные поступки, а что уж тут говорить о поступках родителей? Понять не могу, но очень благодарен. Это ведь важнее.
К платформе товарного состава крепилась грузовая машина с крытым брезентом кузовом. По-моему, «ГАЗ-51». Впрочем, я в машинах, тем более в грузовых, ничего не понимаю. В кузове лежали спальные мешки, палатки, кастрюли, баки для воды, какие-то ящики. В общем, геологический груз. Мне сказали, что я за него отвечаю. А за машину отвечает ее водитель – Костя Перов, или просто Перо. Костя три года отсидел вместо службы в армии, а почетной обязанностью ему Родина не разрешила воспользоваться потом. Да он и не очень хотел. Остальные члены партии НИЛЗАРУБЕЖГЕОЛОГИИ должны были прибыть на место назначения самолетом, а место назначения – город Чимкент – Казахская ССР. Аббревиатура НИЛ в сочетании с «зарубеж» и «геология» для меня звучала, как название реки, да и сейчас звучит так же. На станции Москва-сортировочная Перо не то, чтобы выпил, а упился до состояния алкогольной комы. Милиционер, поднявшийся на нашу платформу, чтобы проверить груз и документы у сопровождающих, решение принял сразу. «Так, машину снимаем, водителя в вытрезвитель...»
«А я?», – спросил я.
«А у тебя вообще еще паспорта нет...»
Тогда, как молодогвардеец на фашиста, смело и нагло я посмотрел на него и отчеканил:
«Я комсомолец! Даю слово, что доставлю груз (здесь милиционер посмотрел на тело Кости) и машину по назначению. Мы не можем допустить, чтобы экспедиция НИЛЗАРУБЕЖГЕОЛОГИИ, важная для страны, была сорвана!»
Милиционер отдал честь и лихо спрыгнул с платформы. Вскоре мы поехали. Это было удивительно – ехать по железной дороге под открытым небом, сидя в матерчатом кресле или в кабине машины, которая едет, но при этом стоит, либо спать в кузове, в спальнике. Последнее я и сделал.
На следующий день я ненадолго застал Перо трезвым. С одиннадцати часов он был уже готов. Состав то стоял, то ехал. Вокруг было родное Черноземье. Во время очередной остановки Костя решил пописать с платформы. Видимо, он считал, что струя, соединяющая его тело с Черноземьем, тверда, потому что он сильно наклонился вперед, но физика... физика – это серьезная наука! У меня мама преподавала физику. Я знаю!
Костя лежал лицом вниз, раскинув руки, как бы обнимая и охраняя описанный им только что участок родной
земли. Я соскочил с платформы, закинул руку героя себе на плечо и поднял его. Если бы у Пера была повязка на голове, то наша группа напоминала бы скульптурную композицию «Два бойца».
По составу прошла угрожающая судорога. Так бывало перед отправлением. Как я перевалил этот испачканный черноземом мешок через борт платформы, не знаю.
Через семь суток водка, взятая Пером с собой, закончилась, и он превратился в нормального циничного водилу. С утра до вечера он рассказывал мне про баб и зону, про зону и баб – это все, что он знал и видел в жизни.
Менялись географические зоны, а он про баб и зону. Мы проезжали мимо Аральского
моря, где местные бабы угощали нас печеными сазанами, а он про баб и зону. Спустя пятнадцать суток, ночью мы прибыли на станцию Чимкент-сортировочный. Было темно и душно. Мне захотелось чего-то чистого и белого. На душе было тревожно и грязно. Я дошел до станции, вошел в павильон, потом прошел по длинному серому коридору и уперся в дверь с красным крестом. Я постучал.
«Заходите», – услышал я. В чистом белом халате за столом сидела медсестра.
«Чего тебе?» – спросила она.
«Ничего. Можно я здесь немножко посижу?» –
«Чаю хочешь?»
Я пил чай с конфетами и очень хотел домой к маме.
Я начал взрослеть.

Мне всегда нравилось словосочетание «продолжение следует». В нем есть что-то железнодорожное. Куда-то ведь следует это продолжение. Вот и я объявляю в громкоговоритель:
«Пассажиры, будьте внимательны, продолжение следует!»

Комментарии | Постоянная ссылка

---

Мультик

2007-09-25 10:30:02 (читать в оригинале)

Комментарии | Постоянная ссылка

---

Это мои железнодорожные заметки,

2007-09-24 12:05:03 (читать в оригинале)

которые я ежемесячно пишу для журнала "СВ", которым руководит писатель Александр Кабаков, по просьбе которого, собственно, я и пустился в это литературное путешествие.

Дромомания или вагабондаж

Два этих красивых слова – психиатрические термины, обозначающие периодически возникающее стремление к перемене места, к поездам, к бродяжничеству. При появлении этого влечения, не раздумывая о последствиях, больной бросает семью, работу, учебные заведения; человек в этом состоянии оказывается на пристани, на вокзале и часто без денег едет куда попало.
Скитания продолжаются дни, недели. Это, конечно, из области психических расстройств, но в каждом перемещающемся из точки А в точку Б есть немного дромоманического. Уже в предвкушении путешествия, пусть даже недолгого и недалекого, меняется настроение. Появляется этакая смесь приподнятости, экзальтации и тревоги, а порой даже страха. Количество первой краски и второй в этой смеси обратно пропорционально возрасту. Чем «отъезжающий» моложе, тем больше первой краски или только первая, в старости – только вторая. А появляется такое настроение, потому что каждое путешествие – это впечатление, остающееся в памяти навсегда.



Мы идем по плацкартным вагонам ночью. Мы идем из вагона-ресторана к себе в купейный вагон. Смотреть на спящих на боковых полках сродни подглядыванию. Чувство неловкости и в то же время чувство любопытства.

Одни спят внизу. Ты смотришь на них сверху вниз, они беззащитны: дети, женщины, старики. Разные позы: от скромных до откровенных. Другие спят наверху, их лица на уровне твоих глаз, губ, носа, практически в интимной близости с твоим лицом. Запах одних быстро сменяется запахом других в этом общем запахе одеколона, пота, мочи, колбасы, яиц.

Вот мы в своем купейном вагоне поезда Москва–Ташкент. Мы занимаем весь вагон – агитбригада Второго
Медицинского института. В купе Извольский с Лактионовым стали играть на гитарах. Делали они это виртуозно. Первый – прямой потомок министра финансов Временного правительства Керенского, второй – сын известного советского художника («Письмо с фронта»). Оба были высокие и худые, с длинными и
тонкими пальцами. Были, потому что уже нет ни первого, ни второго. У Извольского были
голубые глаза и черная бородка.

Этот человек появился вдруг. Он без разрешения присел на краешек нижней полки. На нем была синяя майка и синие наколки. Полный набор: от торчащих голов Ленина и Сталина до портрета девушки на плече и змеи
вокруг меча. Он закурил вонючую гадость.Его пальцы были другими. В медицине это называется «симптом барабанных палочек», то есть концы пальцев были сильно утолщены. А ногти были в виде «часовых стекол» – это тоже медицинский термин. Два этих симптома – признак букета хронических болезней.

«Синий» сказал, что Извольский играет как дьявол и на дьявола похож. Он попросил его
сыграть полонез Огинского. Извольский сыграл. «Синий» заплакал. Он стал рассказывать, что отсидел в общей сложности лет двадцать. Все, конечно, по глупости и что сейчас он освободился и едет к маме в Бузулуки. Я запомнил название этого населенного пункта. Уж больно красиво звучит – Бузулуки! Да
и сама фраза «к маме в Бузулуки» – хороша!

Потом он принес откуда-то бутылку водки. Мы распили ее. Он что-то бормотал, Извольский с
Лактионовым что-то играли. Потом все разошлись по своим купе. Исчез и «синий».

Уже под утро поезд вдруг резко остановился. Я слышал спросонок какой-то шум за окном, какие-
то крики. Поезд тронулся, и я опять заснул. Часов в двенадцать дня мы сидели в том же купе и ждали чай. Проводник принес сразу 6 стаканов. Ловко, как умеют только проводники, поставил их на столик. «Слыхали, вчерашнего-то, ну, этого, что с вами сидел, сняли с поезда. Зажал в тамбуре разносчицу пирожков. Ну, та заорала... проводники его скрутили и сдали милиционерам. Поезд остановили и сдали». Я спросил проводника: «А в Бузулуках когда мы останавливаемся?» – «Часа через три. А тебе что там?» «Так, ничего, название красивое...» – ответил я.

Комментарии | Постоянная ссылка

Страницы: 1 2 3 4 5