Для максимальной дестабилизации ситуации на полуострове.  Об этом в интервью московской газете «Завтра» заявил глава департамента этнологии и межэтнических отношений Севастопольской Академии Наук, политический эксперт Ленур Усманов. По его мнению, украинский план включает в себя следующие пункты. «П...

Возбуждены уголовные дела по ст.205.5 УК (организация деятельности террористической организации и роль в деятельности таковой организации). Статья предугадывает наказание до 10 лет лишения свободы. Часть задержанных имеют многократные судимости за компанию деятельности Хизб ут-Тахрир. УФСБ отмечает, что в 2010 в Казани активисты обозначенной организации были осуждены по ст.278 УК (насильный захват власти либо насильное удержание власти). Казань. 14 октября. ИНТЕРФАКС

Завтрак больше походил на обед — сытный и обильный. Было много закуски, различных салатов и фруктов. От острых баклажанов Алексей решил отказаться — они могли вызвать расстройство желудка. Кейт, напротив, любила острое и закусывала все блюда маленьким жгучим перцем, вырезанной узорчатой соломкой пикантной маринованной морковки и острыми баклажанами.
После еды вместо чая решили выпить что-нибудь покрепче и открыли бутылку местного вермута, формой и этикеткой выглядевшего как итальянский Cesare Rosso. Вермут был отвратителен и по вкусу напоминал ароматизированный спирт, размешанный водой. Разбавив его вишневым соком, они с трудом выпили по два стакана, а по- том принялись запивать странное послевкусие чаем.
Пронзительный звонок в дверь прервал чайную церемонию, взбудоражив лениво сытое настроение.
— Кто это еще? — спросил Алексей.
Кейт неторопливо подошла к входной двери и, открыв ее, вскрикнула от радости. Это был Шериф. Он был в бодром настроении и, зайдя в зал, сразу попросил налить ему стоявший на столе вермут.
— На улице самое интересное происходит, решается судьба страны, а вы дома сидите. Опять основное представление пропустите и появитесь под занавес, — сказал он, выпивая залпом розовую жидкость. - Собирайтесь. Скоро идем.
— Мы как раз думали пойти, — как бы оправдываясь, пробормотала Кейт
— Куда конкретно? Какая наша конечная цель? — спросил Алексей.
— Как куда? А куда еще? Тахрир — вот наша цель. Мы все идем туда. Тахрир же означает освобождение. Вы не знали разве? Площадь освобождения. Мы идем к свободе. Мы идем туда, где ее обретем.
Они присоединились к лавинообразно текущей по улице толпе и, заряженные ее энергией, двинулись вперед. Они были загипнотизированы и погружены в мистический транс шума, криков, свистов и хлопков, словно во время какого-то тайного ритуала. Они не понимали, что происходит, но осознавали, что каждый из них имеет важную миссию, способную изменить будущее целой страны. На балконах и крышах домов, словно безбилетники во время рок-концерта, толпились люди, наблюдая за происходившим действием и его участниками.
По дороге к шествию присоединялись люди, группами или поодиночке. Толпа постепенно увеличивалась в размерах, и ликующие люди уже шли вплотную друг к другу.
— Как здесь душно. Пойдeмте по набережной, — воскликнула громко Кейт, обращаясь к Шерифу, который наклонился, чтобы услышать ее голос.
Набережная была пустой, за исключением небольшого участка, на котором выстроившиеся в ряд люди выкрикивали речевки и методично били кто палками, а кто — ладонями по пустым пластиковым бутылкам, выражая таким образом солидарность с идущими демонстрантами.
Речные ресторанчики, расположенные на корнише Нила, были закрыты, и только из одного небольшого ресторана рядом с пристанью, у которой было причалено несколько фелук, выходили редкие посетители.
— Может быть, поплывем на фелуке? Быстрей получиться, чем пешком. Сразу высадимся в центре событий, — предложил Шериф.
— Неплохая идея, — поддержала его Кейт.
— Как романтично: плыть по Нилу и смотреть на события со стороны, — сказал Алексей.
Они спустились вниз к причалу, по извивающейся деревянной лестнице, и Шериф тут же подошел к пожилому мужчине, который оказался владельцем фелуки. Мужчина долго отказывался пустить их, объясняя, что судоходство в такой день небезопасно, но, увидев протянутые Шерифом сто фунтов, резко изменил мнение и, улыбнувшись, показал свое судно и неторопливо пошел за ними.
Фелука была старой и основательно потрепанной, словно не одно десятилетие бороздила в разные стороны реку и пересекала страну по ее основной артерии — Нилу. Ее деревянные половицы были покрыты серым налетом, а некоторые шатались из стороны в сторону, парус был местами неаккуратно заштопан, рейки навеса кое-как соединялись связанным морскими узлами почерневшим канатом, спасательный круг, прикрепленный к тросам, был грязным с облупившейся краской.
Алексей ничего этого не замечал — вода была его стихией, успокаивающей и очищающей душу и сознание. Обдуваемый легким ветром, он ощущал прилив сил и свежести. Смотря на фелуку, он видел, как парус трепетал на ветру, как крылья бабочки, плавно и грациозно.
Солнечные зайчики по реке то игриво прыгали, то медленно барахтались в небольших волнах, а городской пейзаж, отображенный в воде, выглядел витиевато и сюрреалистично. Город был погружен в спокойную негу, и ничего не свидетельствовало о происходящих волнениях.
Только когда она подплыли ближе к центру города, перед ними предстал дым, застилавший густой пеленой мост Каср-Эль Нил с близлежащими улицами, зловеще стирая облик города. Дорога набережной, скрываемая насыпью и зеленой растительностью, напротив, оголилась, показав толпы людей, марширующих в сторону дыма.

Полицейские кинулись в контрнаступление, вытесняя людей пуленепробиваемыми щитами и избивая их дубинками, они уверенно продвигались вперед, шаг за шагом занимая площадь и оттесняя людей в сторону Египетского музея. Они избивали всех подряд. Под руку им попался молодой парень лет восемнадцати, с редкими волосами на лице, отдаленно напоминавшими очертания аккуратной бородки, и большими темными глазами. Казалось, он не понимал, что происходит и, увидев бегущих полицейских, избивающих всех на своем пути, от недоумения по-детски закрыл глаза руками, надеясь, что останется незамеченным. Но он был перед ними, и они обрушили удары на его голову. Послышались хрипящие крики полицейских, звуки стучавших по его голове дубинок и негромкий стон парня, мужественно зажавшего губы. И вот, обессиленный и теряющий сознание, он резко свалился на асфальт, неестественно подкосив под себя ноги во время падения. Было непонятно — жив он или умер. С темени на дорогу капала кровь. Его знакомые и друзья, еще несколько секунд назад бежавшие врассыпную, обернулись и бежали назад обратно к нему. Обступив парня, они, застыв, смотрели на него, кто- то щупал пульс, кто-то пытался реанимировать его. Парень жив — все облегченно вздохнули. Пытаясь скрыться от разъяренной толпы, полиция изменила траекторию движения и устремилась в другую сторону, продолжая орудовать дубинками.
Метрах в ста из улицы медленно, но уверенно выполз бронетранспортер, словно чудовище, вышедшее на охоту и повергшее людей в страх. Наверху бронетранспортера, высунувшись из открытого люка, стоял полицейский в шлеме, беспорядочно стрелявший резиновыми пулями по протестующим. Машина шла напролом, сквозь толпу, давя людей, отскакивающих от нее в разные стороны, а стрелок без передышки стрелял дальним прицелом, методично приводя в движение ствол карабина, из которого, помимо резиновых пуль, выходило облако дыма. Выстрелы пропадали в толпе и никак не проявляли себя, причиняя кому-то дискомфорт, а кому-то — легкое ранение. Снова обнаружился человек, который так же смело взбирался на бронетранспортер, как несколько часов назад такой же храбрец — на водомет. Только цель у него была другая — устранить стрелка, а не водяную пушку. Он бессчетное количество раз карабкался на крышу движущегося бронетранспортера, периодически сбиваемый дубинками полицейских, падал, снова пытался вскарабкаться и, в конце концов, упал, избиваемый полицейскими, которые нещадно колотили его по спине, а затем потащили в сторону, к автозаку. Бронетранспортер продолжал упорно и уверенно ехать и, словно дракон, исторгал дым слезоточивого газа, распространяющегося впереди машин и державшего людей на расстоянии.
Люди бежали с площади, а Вессам бежал по инерции вместе со всеми. Он расстроился, потеряв из поля зрения Ахмеда, но потом, вспомнив его слова, что нужно спасаться поодиночке, чтобы завтра снова прийти сюда и продолжить протесты, воодушевился и решил как можно быстрей покинуть площадь и скрыться. Добежав до Египетского музея, он приостановился, раздумывая, куда ему дальше бежать — в сторону корниша Нила или моста 6 Октября, как вдруг увидел, как парень, бежавший рядом с ним, поднял лежавший на дороге булыжник и бросил его в полицейских, которые, как гончие псы, стремительно мчались в его сторону. Булыжник попал в ногу одному из полицейских, а парень, показав кулак, повернулся, чтобы бежать дальше, но внезапно в этот момент к нему подкрался лысый мужчина в кожаной куртке и, схватив его за локоть, потянул в обратную сторону, к полицейским. Парень сопротивлялся, но мужчина, по всей видимости, сотрудник службы безопасности, скрывающийся в гражданской одежде, более сильный в комплекции, цепко держал его и, дождавшись, когда полицейские подбегут ближе, толкнул им навстречу. Заполучив добычу, те начали избивать парня сначала дубинками, а потом, после того как он свалился, окружили и подключили удары ногами. Вессаму стало обидно и одновременно — стыдно за себя, что он не может помочь парню. Его охватила злоба и ярость. Он не переносил несправедливость и сейчас, видя, как несколько человек, имеющих оружие, избивают одного человека, накинувшись на него, как голодные остервеневшие псы, закричал от негодования ругательства. Пытаясь как-то приглушить захлестнувшие эмоции, он включил фотокамеру и, поставив режим непрерывной съемки, принялся снимать разворчавшееся действие. Он сделал несколько кадров, когда один из полицейских прекратил бить парня ногами и злобно посмотрел в сторону Вессама взглядом голодного животного, которого отвлекают от охоты.

Когда он вернулся, уже стемнело. В некоторых многоквартирных домах зажегся свет, загорелись вывески закрытых ресторанов и кафе, на периферии замерцали фонари, но вся площадь была темной и таинственной, местами освещающейся горящими синими экранами мобильных телефонов, на которые протестующие снимали происходившие события.
Люди слегка устали, и многие разошлись по домам, но, несмотря на это, общая эмоционально-приподнятая праздничная атмосфера протеста продолжалась. Некоторые разложили газеты или ткань на асфальт и, усевшись, мирно беседовали друг с другом, некоторые разгуливали по площади как променаду во время вечерней прогулки, а самые активные присоединились к небольшим локальным митингам, вспыхивавшим в разных частях площади.
— Irhal ya Mubarak, — скандировала толпа и хлопая в ладоши, к которой они присоединились. — Irhal ya Mubarak. Irhal ya Mubarak, — выкрики раздавались над площадью громче и громче, разносясь эхом по близлежащим улицам.
— Ya Mubarak ya ibn el wesha irhal an Misr al aan! — вдруг послышался голос мужчины с рупором, внезапно появившегося из толпы, словно выросшего из ниоткуда.
— Ya Mubarak ya ibn el wesha. — вторила ему толпа.
Уже было за полночь. Со стороны улицы Эль-Каср эл Нил послышались хлопки, и Вессам увидел, как впереди стоящие люди прикрывали лица кто руками, кто бумажными платками, кто-то натягивал
одежду. Это были бомбы со слезоточивым газом, брошенные полицией и постепенно распространявшие облака едкого дыма на площади, затрудняя дыхание и щипая глаза.
— Я взял марлевые повязки. — сказал Ахмед, передавая их Вессаму. — В случае, если бомбы будут взрываться поблизости, сразу же надень их.
— Ты предусмотрительный, — отметил одобрительно Вессам.
— Да. Друзья из Туниса научили. Вчера консультировался у них по скайпу, — деловито сказал Ахмед.
— И еще другой совет, — продолжал Ахмед, — если повязки не подействуют или случайно их потеряешь, используй пепси или другую газировку, — Ахмед достал две металлических банки пепси и одну из них протянул Вессаму. — Нужно тереть лицо пепси до тех пор, пока не пройдет онемелость.
— А где Махмуд? — спросил Вессам Ахмеда.
— Присоединился к той группе, где на столбе висит картонный ушастый Мубарак, — ответил Ахмед. — По всей видимости, скоро
начнется штурм, и бомбы со слезоточивым газом свидетельствует о том, что полицейские готовят почву. Когда они начнут, беги. Мы сейчас не сможем противостоять. Для нас главное — сохранить самих себя, быть целыми и невредимыми. Они будут бить всех подряд, хватать и загонять в машины, а потом везти в тюрьмы. Не смотри ни на меня, ни на Махмуда, и не пытайся спасти нас. Главное — спасись сам. Каждому нужно спастись поодиночке, чтобы завтра снова всем вместе собраться и прийти сюда. И так — день за днем, пока у них не закончатся силы, и мы не победим.
В этот момент бомбы со слезоточивым газом посыпались со стороны улицы, и Вессам с Ахмедом быстро надели маски. Хлопки стали нарастать. За ними последовали выстрелы. Раздались крики недодольных людей, переходящие в жужжащий гул. Эхом послышался вой сирен подъезжавших полицейских машин. Усиливающийся газовый туман придавал всему какое-то театральное неестественное зрелище, и происходящее действие выглядело нереальным. Вессаму показалось, что он является зрителем, а бегущие люди, атакующие полицейские, дым, плавно плывущий, как по сценарию — все это было шоу, частью развлекательной программы. Какое-то время он смотрел на это представление с отстранeнностью и оцепенением, поглощенный нереальностью разворачивающейся картины.
— Что ты раскрыл рот? — закричал ему Ахмед. — Снимай на камеру.
Вессам взял руки фотоаппарат и, сделав несколько снимков подряд, включил режим видеосъемки. Но снимать ему пришлось недолго: кто-то из убегавших так сильно толкнул его, что он с трудом удержал равновесие.