Православный блог Голосов: 1 Адрес блога: http://theorthodox.dreamwidth.org/ Добавлен: 2012-07-23 18:00:27

Святой апостол Фаддей

2016-01-25 15:14:20 (читать в оригинале)

Апостол Фаддей принес благовестие о Христе в Месопотамию. Ему принадлежит честь крещения едесского князя Авгаря, об обращении которого ко Христу сохранилось следующее древнее предание. Во время земной жизни Господа Авгарь был болен проказою. Услышав, что Иисус Христос исцеляет всякие болезни одним словом Своим, князь послал к Нему письмо, в котором просил об исцелении и даже предлагал Ему поселиться у себя в городе, так как слышал, что многие евреи ненавидят Его.

Письмо было послано с живописцем Ананией с тем, чтобы тот списал лик Спасителя в случае, если Он не захочет идти в Едессу. Анания пришел в Иудею и, подав письмо Господу, сам стал на камень и начал писать лик Его. Как ни трудился, не мог написать, потому что лик Господа постоянно менялся. Затем Господь подозвал к Себе Ананию и, назвав по имени, чем очень удивил его, вручил ему ответное письмо князю, где похвалял веру князя, указывал причину, по которой Он не может прийти в его город, и обещал ему выздоровление чрез одного из Своих апостолов. Затем Христос, потребовав воды и полотенце, умылся и отер Свое лицо, и на полотенце чудесно изобразился Его лик, отчего и назван образ Нерукотворенным. Получив образ, князь с верою и благоговением поцеловал его. И почувствовал облегчение болезни. Совершенно же исцелил князя, по вознесении Господнем, апост. Фаддей, крестив его со всем семейством и подданными. Авгарь поставил образ над городскими воротами, украсив его. Правнук Авгаря, заразившись идолопоклонством, хотел было снять образ с ворот и заменить его идолом; но епископ, вследствие видения, ночью заложил его камнями. Прошло около пяти столетий, и совершенно забыли об образе. В 545 г. персидский царь Хозрой с многочисленным войском осадил Едессу.

Осажденные, видя неминуемую свою погибель, обратились с молитвою к Богу, и Сама Пресвятая Богородица явилась епископу города Евлалию во сне и сказала, чтобы он открыл находящийся над воротами Нерукотворенный образ Спасителя, и тогда город будет спасен. Епископ на другой же день обрел образ, и оказалось, что он совершенно цел, пред ним горит 500 лет тому назад зажженная лампада, и на камне, который поставлен был для закрытия образа, напечатлелся лик Спасителя, подобный лику на самом Нерукотворенном образе. Тогда неприятели легко были отражены. В 944 г. Нерукотворенный образ перенесен был из Едессы в столицу греческого царства Константинополь, и день перенесения, 16-го августа, сделался праздником. В Константинополе давно уже нет Нерукотворенного образа. По одному сказанию, он в XIV столетии был отдан императором Палеологом в Геную за избавление греческой империи от сарацын, где и находится доселе, в монастыре св. Варфоломея; а по другому сказанию, в XIII веке он похищен венецианским дожем Дандоло и потонул с кораблем в Мраморном море. Устроив Церковь в Едессе, святой Фаддей отправился в Армению. Здесь он, соединяя проповедь с чудесами, обратил ко Христу дочь царя, вельмож и множество народа. Царь разгневался и заключил дочь со многими верующими в темницу, а иных предал смерти. Сам Господь явился апостолу и сказал: "Мужайся, Фаддей. Вооружись терпением: много бедствий ожидает тебя, но Я буду с тобою". Апостол после того пошел в темницу, где двери отворились сами собою, небесный свет осветил узников, и из среды света послышался голос Божий: "Будьте тверды, ибо Я приду и возьму вас к Себе". При таком чуде темничные стражи просили Фаддея крестить их. Много чудес совершилось чрез ап. Фаддея. Но царь не вразумился чудесами и казнил свою дочь. На четвертый день после ее смерти было откровение Фаддею, что и он скоро примет венец мученический. Царь послал за ним. Апостол сам вышел к сановникам и сказал: "Я тот самый, кого вы ищите". – "Ты соблазнил дочь мою, отвлек ее от ее отеческого престола, сделав ненавистною богам нашим и нищею и довел до казни", – сказал царь Фаддею. "Да, я, действительно, украл святую деву, отвлекши ее от идолов и обратив ко Христу. Но она теперь среди серафимов славит Св. Троицу", – отвечал Фаддей. Царь велел затравить святого хищными зверями, но звери легли у его ног; затем бросили его в печь, но ветер охладил печь. Наконец, царь приказал умертвить его мечом. Но лишь меч поразил апостола, как небесный свет осветил его тело, земля затряслась, расселся камень и принял тело. Язычники обратились в бегство. Это было в 44 г. по Р. Х.

Источник: http://vsemolitva.ru

comments

---

Святой апостол Матфей

2016-01-22 13:42:28 (читать в оригинале)

Апостол Матфей довольное время оставался в Иерусалиме или, по крайней мере, в пределах Палестины, проповедуя здесь слово Божие. Но потом вознамерился отправиться в Эфиопию, чтобы и там благовествовать о Спасителе и спасении мира. В это-то время, желая оставить верным сынам Церкви письменное свидетельство того чистого учения о Христе Иисусе, которое столько летпроповедовал им устно, он написал святое Евангелие, первую по времени книгу нового завета. Таким образом и здесь прежний мытарь явился первым евангелистом. Происхождение его евангелия относят вообще к 42 году по Р. Х., или к 8 по Вознесении Господнем. Написано оно было первоначально на языке еврейском или сирохалдейском, но переведено на греческий в самой глубокой древности, по свидетельству св. Афанасия Великого, Иаковом, братом Господним, а по свидетельству других, Иоанном Богословом.

По отшествии из Палестины, св. Евангелист Матфей обтек с словом благовествования Христова страны Персии и Индии, потом проник в Эфиопию и, укрепляемый благодатию Господа Иисуса, предстал с евангелием самому дикому и зверообразному племени антропофагов. Повествуют, что Господь явился ему тогда в образе прекрасного юноши с жезлом в деснице и подав мир апостолу, вручил ему жезл тот и повелел ему посадить его в землю пред дверьми недавно устроенной церкви. Посаженный жезл укоренился, возрос в огромное дерево и принес несравненные по красоте и сладости плоды, а от корня его произошел источник самой чистой воды, которая измывала всю нечистоту и безобразие лиц антропофагов (См. Четьи Минеи ноября 16 дня). Это, без сомнения, символы животворящего тела и крови Христовой и всеочищающей воды благодатного крещения христианского, которые принес к дикому племени св. апостол и евангелист. Он имел там утешительные успехи во благовестии Христовом, скоро рукоположил в город Мирмены епископа Платона, а сам, пребывая в уединении, непрестанно молился об обращении всего племени ко Христу. Исцелив бесноватых в семействе князя страны, Фульвиана, он сначала привлек к себе его удивление и почтение; но потом обратил на себя всю силу гнева его, когда народ стал усердно слушать спасительную проповедь апостола и обращаться к истинному Богу от ложных кумиров и скверн идолослужения. Тогда страшную казнь уготовали благовестнику Христову: распростерши тело его на земле и пригвоздивши руки и ноги к земле, обложили его потом горючими веществами и зажгли их. Пламень был жесток: он опалил вокруг стоящих, потом растопил идолов, поставленных пред мучеником, но не повредил тела св. апостола. Князь, в изумлении и ужасе, хотел уже с честию извести апостола из огня, но св. Матфей, совершив последнюю молитву, предал душу свою в руце Божии. В непродолжительное время, сам Фульвиан отрекся от своей власти и принял в крещении имя Матфея, в честь и славу св. апостола, потом, по смерти Платона, избран и посвящен был во епископа и сделался ревностным проповедником евангелия, стараясь довершить то, что начал сам апостол, и подражая ему в подвигах молитвы, терпения и усердия к вере Христовой.

Источник: http://vsemolitva.ru

comments

---

Святой апостол Фома

2016-01-21 14:43:55 (читать в оригинале)

Апостол Фома проповедовал в Парфии, Мидии и Индии. Предание сохранило повествование о том, при каких обстоятельствах пошел св. Фома на дело благовествования в Индию. Тамошний царь пожелал выстроить себе дворец. По внушению Господа, св. Фома назвался архитектором и отправился на зов царя. По прибытии, св. Фома начал ревностно проповедовать веру Христову, многих крестил, а золото, полученное на постройку, раздавал нуждающимся. Он знал, что Бог поможет ему обратить к истине призвавшего его государя, он помнил учение Христа о сокровище на небе (Матф. VI, 19–20).

И в самом деле, все больше распространялось слово Божие, но были и недовольные. Они-то и донесли царю, что назвавшийся архитектором и не начинал постройки роскошного дворца, а проповедует нового Бога, творит чудеса и раздает царское золото нищим. Разгневался царь и велел заключить св. Фому в темницу. Тем временем любимый брат царя сильно занемог. Во время болезни вознеслась душа недугующего в небесные селения и, волею Господа, в видении ему были показаны жилища, приготовленные для святых, и предложено было избрать одно из них. Когда же он выбрал лучшее, то ангел Божий сказал ему: "Это жилище ты не можешь занять, потому что Фома соорудил его на золото брата твоего, и оно принадлежит твоему брату – царю".

Придя в себя, больной рассказал о видении. Уразумел тогда царь смысл этого видения, поспешил освободить св. Фому и просветился от апостола светом христианского учения, а св. Фома возблагодарил Бога за все происшедшее.

Проповедию своею, знамениями и чудесами апостол приводил многих ко Христу до самой мученической своей кончины от рук язычников. Он был проколот копьями. Один христианин тайно взял честные мощи св. Фомы и отнес их в Месопотамию в город Эдессу. Здесь была построена во имя его великолепная церковь, и верующие из отдаленных стран стекались туда и получали исцеления.

Источник: http://vsemolitva.ru

comments

---

Святой апостол Иаков

2016-01-18 15:31:20 (читать в оригинале)

Высоким действующим лицом в первенствующей Церкви является св. Иаков, брат Господень по плоти. Ему Господь особенно являлся по воскресении Своем, по свидетельству св. ап. Павла (I Кор. 15, 7). К нему первому послал св. ап. Петр известить о своем чудесном освобождении из темницы: возвестите, говорит, Иакову и братиям сия (Деян. 12, 17). Он присутствовал, занимал важное место в лике апостолов на первом соборе Церкви апостольской: он первый утвердил голос Петра и дал свое предложение, которое принято всем собором. К нему в дом, как знаменитейшему из апостолов, незадолго до своих уз, приходил св. апостол Павел, и собрались все пресвитеры, дабы слышать повествование об обращении язычников. Он назван у св. Павла братом Господним, столпом Церкви, прежде апостолов Петра и Иоанна, и вместе с ним подал руку Павлу и Варнаве в знак согласия и, вероятно, с своим мнением, чтобы Павел и Варнава шли на проповедь к язычникам, а Петр и Иоанн к обрезанным – к иудеям.

Св. брат Господень не предпринимал трудных шествий апостольских для проповеди евангельской, однако ж, ему достался жребий едва ли не самого трудного служения апостольского. Из всех народов, современных апостолам, самый упорный и злой народ был иудеи, из всех городов был Иерусалим. Чернь, книжники и фарисеи, архиереи и старцы, – все дышало ненавистью и враждою против апостолов и евангелия. И здесь-то, в этом городе и народе, оставлен был св. Иаков, брат Господень, блюстителем веры и юной Церкви Христовой, всеми гонимой. Можно себе представить, какой великий и тяжкий подвиг предлежал ему. Необходимы были не только высокие дарования духовные, но и видимые знаки власти и важности иерархической. Посему он возведен в сан епископа или Самим Господом Иисусом, как думает св. Златоуст, или собором и избранием апостолов, – что все равно в таком обществе, которое, видимо, управлялось Духом Святым. Его Церковь называлась матерью всех церквей. Его иерусалимская кафедра апостольская сделалась точкою соединения для правителей юной Церкви. К нему, как мы видели прежде, относились или же лично приходили посланники Божии из разных земель и народов с донесением об успехах проповеди евангельской, и для решения встречавшихся недоумений. Он первый положил основание благочинию и порядку церковно-богослужебному, по внушению Св. Духа составив божественную литургию. Это та самая литургия, которую мы доныне слушаем в храмах Божиих, только сокращенная св. Василием Великим и Златоустом немощи ради человеческой. Но ее и доселе вполне совершают сирийские христиане. Не выходя из Иерусалима, св. апостол и брат Господень умел действовать, как лицо вселенское; и можно сказать, что он был первым вселенским патриархом нового завета.

Общественная и частная жизнь св. Иакова, его чудеса и способ учения были так славны, что им удивлялись не только христиане, но и самые враги христианства. Талмудисты, эти неистовые враги и лжецы на христиан, говорят о св. Иакове, как о чудотворце, и даже указывают на виллу или мызу Шеханию, из которой, будто бы, происходил он. Вот их свидетельство. Одно: "Раввина Елеазара, сына Дамагова, ужалила змея; и пришел Иаков, муж родом из мызы Шехании, исцелить его во имя Плотника". Другое: "Приступил Иаков, из мызы Шехании, исцелить его во имя учителя своего Иисуса". Знаменитый писатель иудейских древностей, Иосиф Флавий, не упоминая о других апостолах, отмечает, однако же, мученическую кончину св. Иакова, брата Господня, и, по мнению многих древних писателей, почитает эту кончину причиною разрушения Иерусалима.

Христианская древность единогласно прозвала св. брата Господня праведником и справедливейшим из людей. Епифаний, Егезипп, Никифор, Иероним и другие изображают св. апостола величайшим подвижником. Он был во всю жизнь девственником, почему имел особенное общение и дружбу с Иоанном Богословом. Ходил босыми ногами, вина и сикера не пил, не умазался елеем и не мыл тела своего в бане, бритва не восходила на голову его: носил одежду льняную. Пища его была – один хлеб, питие – простая вода. Молитвы и коленопреклонения его были так часты и продолжительны, что от них кожа на коленях его сделалась тверда, как верблюжья. Подобно древнейшему подвижнику, св. пророку Илии, он сводил с неба дождь во время засухи. "За высоту жизни, философии и благочестия" он так был уважаем в Иерусалиме и любим от народа, что не только верующие, но и неверные за великое благо почитали хоть прикоснуться к одежде его. Во время общественных смут и бедствий народ видел в нем оплот для себя, почему он и называл его обли или офли – оплот, убежище народа. Только эта любовь народная и высшая степень праведности, дающей мудрецу способность примирять самые враждебные партии в состоянии объяснить, как св. Иаков в мятежном городе-Христоубийце мог удерживаться на епископском престоле около 24-х лет и управлять Церковью почти спокойно. В книге Деяний апостольских видим возмущение иерусалимлян против Стефана первомученика, против Иакова Заведеева, против Петра и Павла, – и ничего не находим против праведного брата Господня. Петр и Павел временно появились в Иерусалиме, – и народ с яростью восстает на них. Св. Иаков постоянно пребывает в Иерусалиме, управляет тою самою Церковью, которую преследуют в лице других апостолов, – и народ не касается его, более двадцати лет не только терпим, но и глубоко уважает предстоятеля Церкви. Иерусалим повседневно видит, как проповедь христианского епископа похищает детей его и пленяет их в Христову веру, – и не возбраняет проповеднику.

Особенными временами проповеди Иаковлевой были великие праздники иудейские – Пасха, Пятидесятница и Кущей. На эти праздники стекались в Иерусалим, в бесчисленном множестве, из разных земель и городов, иудеи природные, язычники, обратившиеся к иудейству, и даже язычники никуда не обращенные. В эти-то времена епископская кафедра Иакова превращалась в кафедру всемирную, брат Господень являлся учителем вселенной и был апостолом в собственном смысле, посольствуя по Христе к людям из всякого народа, иже под небесем. Богодухновенная мудрость учения его видна из послания, написанного им верующим из всего израильского народа. Успех же проповеди был и причиною мученической кончины Иаковлевой. Св. брат Господень пострадал при иудейском первосвященнике Анане, на девяносто шестом году своей богоугодной жизни, и около двадцать четвертого года по вознесении Спасителя. Иудейский историк Флавий пишет о смерти св. Иакова так: "Анан, вообразивши, что теперь-то настало для него удобное время (ибо правитель Фест умер, а Альбин был еще в дороге), созывает синедрион судей, приводит в оный брата Иисуса, называемого Христом, – Иаков имя ему, и некоторых других, взводит на них вины, как будто на преступников закона, и предает на побиение камнями" (Древн. кн. 20, гл. I).

Анан, кажется, для того и появился в сане великого архиерея, чтобы доставить св. Иакову мученический венец. Он был первосвященником всего три месяца, и низвержен Альбином именно за смерть Иакова и некоторых других (см. у Флав. там же).

Христианские историки гораздо подробнее изображают мученичество св. Иакова. Они говорят, что в праздник Пасхи, когда в Иерусалим стеклись народы со всех краев света, фарисеи и книжники пришли к св. брату Господню и умоляли его, чтобы он, как человек всеми уважаемый, поучил народ отступлению от Христа. Возвели апостола на крило Соломонова храма, – и апостол вслух всего народа началпроповедовать о Христе Спасителе, как об истинном Мессии. Обманутые фарисеи и книжники свергнули св. благовестника с высокого крила церковного. Изнемогающий от падения Иаков стал на колена и молился; буйная толпа изуверов бросила на него тучу камней. Некто из сынов Рихавовых хотел защитить праведника; но из толпы ринулся ремесленник и белильным деревом (валек, которым сукно валяют) нанес апостолу смертельный удар в голову. Он скончался, повторяя молитву брата и Господа своего Иисуса Христа: "Господи, отпусти им грех сей, не видят бо, что творят".

Источник: http://vsemolitva.ru

comments

---

Святой апостол Павел

2016-01-15 13:05:30 (читать в оригинале)

Во время мученической кончины св. Стефана, мучители побивавшие его камнями, складывали свои одежды "у ног юноши, по имени Савл". Хотя сам он, видимо, и не принимал участия в побиении первомученика камнями, но был настолько ожесточен на великого проповедника христианства, "что одобрял убиение его", да и после не успокоился, а терзал Церковь, "входя в домы и влача мужчин и женщин в темницу". Этот яростный гонитель христианства был иудей, родом из Тарса, в Киликии. Родители дали ему хорошее образование. Савл в совершенстве знаком был с греческой литературой и глубоко понимал самый дух эллинизма. Но это была лишь одна сторона в его образовании. Дав своему сыну общее классическое образование, родители вместе с тем позаботились особенно дать ему высшее образование иудейское. С этою целию Савл был отправлен в Иерусалим, где процветали различные высшие школы, и там он "воспитан был при ногах Гамалиила", знаменитейшего законника своего времени. В школе этого-то великого учителя Савл был "тщательно наставлен в отеческом законе" и был ревнителем по Боге. Все это обширное образование, соединенное с высокими природными дарованиями, сделало Савла весьма видною личностью, и уже в Иерусалиме, среди фарисеев, он пользовался большою известностью не только за свою ученость, но и потому, что он "жил фарисеем по строжайшему в иудейском вероисповедании учению".

По окончании образования Савл наверно возвратился в Тарс; но город этот был теперь уже тесен для высокоученого и пылкого юноши, душа его просилась на более широкое поприще, и он вскоре опять появляется в Иерусалиме. И тут-то ему пришлось впервые столкнуться с новыми учителями, которые с успехомпроповедовали какое-то новое, неизвестное ему учение. Высокоученый фарисей из Тарса не преминул прислушаться к этим новым проповедникам и, к ужасу и негодованию, узнал, что онипроповедовали отмену Моисеева закона и на место его преподавали учение какого-то галилеянина, Иисуса из Назарета, Который был осужден на смерть и распят между двумя злодеями.

Нужно было опровергнуть и поразить этих проповедников, и Савл, действительно, выступил против Стефана и, несомненно, был одним из тех "некоторых из Киликии, кто вступил в спор с Стефаном". Спор между такими противниками мог быть только самый горячий, и Савл, к ужасу своему, увидел, что при всей своей учености он "не мог противостоять мудрости и духу, которым говорил" его противник. И тогда-то ревность его приняла кровожадный характер. Савл думал, что позор своего поражения он мог смыть лишь кровью Стефана, и одобрял его убиение. Сопровождавшие это страшное мученичество обстоятельства не могли бесследно пройти для такого пылкого человека, как Савл, и в душе у него, может быть, незаметно для него самого, шевельнулось страшное чувство сожаления и раскаяния, что он в своей ревности зашел так далеко, а вместе затеплилась и искра сомнения в своей собственной правоте. Но это было тяжелое чувство, нужно было подавить его, а достигнуть этого можно было только новою и усиленною ревностию в защите Моисеева закона и в гонении на врагов его. Если погублен такой высокообразованный и геройский проповедник его, как Стефан, то масса его последователей уже не заслуживает никакого сожаления, ее нужно уничтожить, и тогда ненавистное учение будет вырвано с корнем. С такими мыслями и чувствами Савл, вопреки наставлениям своего великого учителя Гамалиила, положительно стал "терзать Церковь" и гнал ее членов "до смерти". И это гонение навело ужас на христиан. Пред лицом грозного гонителя они рассеялись и исчезли. Иерусалим, по-видимому, был совершенно очищен от них. Такой успех дела должен был чрезвычайно обрадовать первосвященников и старейшин иудейских, которые, наконец, могли надеяться на полное истребление секты, так много делавшей им хлопот. Они даже были довольны и тем, что сделано, но Савл истребление христиан хотел довести до конца, и, "в чрезмерной против них ярости, преследовал их даже и в чужих городах". Особенно много христиан, слышал он, было в Дамаске, где они свили себе гнездо под властью аравийского князя Ареты. И вот, чтобы разорить и это гнездо, Савл обратился к первосвященнику, чтобы он дал ему полномочные письма в Дамаск, с которыми бы он мог устроить там судилище и в цепях приводить оттуда в Иерусалим всех, кого только найдет из христиан, как мужчин, так и женщин, с целью производства над ними высшего суда, примером правды и милости которого могло служить для них участь св. Стефана. И вот он, получив письма, отправился в путь, "дыша угрозами и убийствами на учеников Господа"; но по неисповедимым намерениям Промысла Божия путь этот привел его к совершенно неожиданному для него исходу, и он вышел из Дамаска не грозным гонителем с целою партией закованных в цепи и трепещущих за свою участь христиан, а смиренным последователем того Самого Назарянина, самое имя Которого дотоле звучало для него презрением и возбуждало в нем ненависть.

Этот чудесный переворот совершился на дороге, неподалеку от Дамаска, близ деревни Куакабы, как указывает предание. Пред знатным путником, ехавшим в сопровождении значительной свиты, расстилалась "пустыня Дамасская", ограничиваемая на севере цепью Ливанских гор; в прямом направлении виднелись башни самого Дамаска, кровли которого ярко сверкали под палящими лучами полуденного солнца. Путь был страшно тяжел и утомителен в эти часы дня, и Савл нетерпеливо стремился поскорее добраться до знаменитого своими садами города, чтобы отдохнуть под их сладостною тенью от пути и затем сразу приняться за дело. И вдруг кончилось все. Вокруг путников вдруг заблистал необычайный свет с неба. Его видел не Савл только, но и все его спутники. Вместе со светом, до спутников Савла донесся какой-то страшный, но невнятный голос. Как бы каким-то грозным мановением с неба они все были повергнуты в оцепенение на землю. Когда другие встали и отчасти оправились от ужаса, Савл лежал еще на земле, и в этом распростертом положении он видел необычайный человеческий образ и слышал голос, говорящий ему: "Савл, Савл, что ты гонишь Меня? Трудно тебе идти против рожна". Но в этот страшный момент Савл не узнал Того, Кто говорил ему, потому что он никогда не видел Его на земле. "Кто ты, Господи?" - сказал он. "Я - Иисус, Которого ты гонишь!" Ответ этот ужасом поразил Савла, и в душе его мгновенно и в ужасающей ясности воскресло все, что он делал против этого Иисуса Назарянина. В невыразимом трепете и ужасе Савл спросил его: "Господи! Что повелишь мне делать?" На это последовал милостивый ответ: "Встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать". Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя.

Савл встал, но все вокруг него было темно. Чудесное видение исчезло, но вместе с ним для взора Савла померкло и самое солнце. Он был слеп. Испуганные спутники взяли его за руку и повели к Дамаску. По прибытии в город его отвели в дом Иуды. Там с мукой в душе, в слепоте, в телесных страданиях, в умственном возбуждении, без пищи и пития, Савл пролежал три дня, а блеск поразившего его света постоянно предносился пред его темными глазами, и звуки того укоряющего голоса все еще раздавались в его ушах. Никто не может сказать, что переживала его душа в эти три дня. Наконец, буря его душевного состояния нашла облегчение в молитве, и затем к нему пришел один из христиан, уважаемый всеми, и даже иудеями, Анания, которому Господь явился в видении и открыл, что этот безжалостный гонитель будет избранным сосудом, чтобы возвещать имя Христово пред язычниками, царями и сынами Израиля. "И Я покажу ему, сколько он должен пострадать за имя Мое", - говорил Господь. Добрый Анания, опасавшийся сначала идти к известному всем кровожадному гонителю, не медлил долее. Он вошел в дом Иуды, и обратился к страдальцу с дорогим приветствием, как к брату, и, возложив руки на его затемненные глаза, велел ему встать, смотреть и быть исполненным Святого Духа. И тотчас как бы чешуя отпала от глаз Савла, и вдруг он прозрел и, встав, крестился, и, приняв пищи, укрепился.

Проведя несколько дней в обществе Анании, который, несомненно, своею беседою ободрил дух его и преподал ему начатки христианских истин, Савл совершенно возродился духовно и почувствовал себя совершенно другим человеком. Между его прежним и настоящим легла непроходимая бездна. Ему открылись глаза на сущность вещей, и теперь к изумлению видел, что все то, в чем он полагал свою славу и свое величие, было отжившею ветошью и тьмою в сравнении с истинным светом гонимого христианства. И при одном воспоминании, что он был гонителем Церкви, ужас поражал его богопросвещенную душу и тем с большею ревностью он теперь стремился загладить это свое прошлое гонительство проповеданием Христа. Оправившись от душевного и телесного потрясения, он сразу же выступил проповедником евангелия, и в Дамасских синагогах изумлялись все, как этот яростный гонитель христианства теперь вдохновеннопроповедовал о Христе. Но душа Савла была разбита и требовала более продолжительного утешения. Ему нужен был такой отдых, во время которого он мог бы всецело оторваться от окружающего мира, уйти в самого себя, проверить свое душевное состояние и в уединенной беседе с Богом найти окончательное подтверждение своему призванию. И вот Савл, подобно великим ветхозаветным праведникам, удалился из Дамаска в Аравию, где и пробыл около трех лет. Только после этого продолжительного пребывания в пустыне, проведенного, несомненно, в глубоком душевном самоиспытании, Савл опять возвратился в Дамаск, и там начал проповедь о Христе.

Появление такого великого проповедника, о котором уже могли забыть отчасти, обратило на него общее внимание, и так как он всю прежнюю свою ученость, подкрепленную еще высшими откровениями, всецело обратил на проповедь и защиту евангелия, то никто из иудейских книжников и законников не мог выстоять против него. Это естественно возбудило против него крайнее негодование среди иудеев, и они даже составили заговор убить его. В этом заговоре приняли участие даже правитель Дамаска, который приставил стражу к городским воротам. Опасность была страшная, тем более, что она грозила в самом же начале прекратить деятельность Савла, который не успел еще хоть сколько-нибудь загладить грехов своей прежней жизни. Нужно было избежать ее, и в этом отношении помогли ему уже начавшие собираться около него ученики. Они воспользовались тем, что дома на востоке окнами выходили на городскую стену, и, посадив Савла в большую корзину, спустили его на веревке за стену, подобно тому, как в древности Раав спасла соглядатаев. Избежав опасности, Савл тогда направился в Иерусалим. Там ему уже не было места среди старейшин иудейских, и он должен был искать убежища среди новых своих собратьев - христиан. Еще будучи гонителем, он, вероятно, слышал об ап. Петре, который выдавался среди других апостолов своим мужеством в проповеди и славился чудесами. С ним-то "видеться" и решился Савл, чтобы найти в нем мужественного друга и наставника. Ап. Петр принял его со свойственным ему радушием, так что Савл пробыл у него дней пятнадцать, и за это время познакомился и с Иаковом, братом Господним. Других апостолов частью не было в это время в Иерусалиме, частью же они продолжали недоверчиво относиться к обращенному свирепому гонителю, предполагая в его обращении лишь коварный прием для разузнания всех тайн жизни среди христиан. Но великодушный Варнава, сам эллинист, близко познакомившись с Савлом, убедил, наконец, апостолов, что пред ними не прежний гонитель, а смиренный христианин, удостоившийся Христова откровения на пути в Дамаск. И тогда, будучи принят в общество апостолов, Савл совершенно укрепился нравственно и вновь выступил на проповедь Христа в синагогах иудейских, смело состязаясь с эллинистами, во главе которых он некогда отстаивал ветхий завет против Стефана. Такой переход его на сторону бывших своих противников, естественно, возбудил крайнее раздражение среди иудеев, и ему грозила участь св. Стефана. Савл был в крайнем унынии и однажды до такой степени молился в храме, что пришел в исступление. И в это время ему было новое явление Христа, Который, повелевая ему удалиться из Иерусалима, вместе с тем возложил на него великое служение - быть апостолом язычников. "Иди, - говорил Христос, - Я пошлю тебя далеко к язычникам". Смиренно приняв на себя это великое поручение, Савл при помощи учеников добрался до одного из морских портов, тайно сел на корабль и, избегнув, таким образом, грозившей ему опасности, отправился в Кесарию, потом в Тарс, отсюда он был призван Варнавою в Антиохию. В Антиохии ученики Господа впервые стали именоваться христианами; впоследствии это наименование сделалось нарицательным именем всех последователей Христа. Вскоре Савл и Варнава опять посетили Иерусалим; случилось это в 44 г. по Р. Х. Там разразился страшный голод, давно уже предсказанный пророком Агавом. Антиохийские христиане, соболезнуя бедствию их палестинских братий, поручили Варнаве и Савлу доставить им собранное пособие. Исполнив это поручение, они вернулись в Антиохию. Вскоре после сего наступило время первого апостольского путешествия ап. Павла. К этому великому подвигу Савл был подготовлен новым чрезвычайным откровением, которое побудило его проповедовать там, где еще не было известно имя Христово. Предстоятели антиохийской Церкви также получили откровение: Дух Святой через пророков сказал им: "Отделите мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я их призвал"; вследствие чего, после поста и молитвы, они получили возложение рук и отправились в Селевкию, а оттуда - на остров Кипр. Везде они с успехомпроповедовали слово Божие, а в Парфе, главном городе острова, Савлу удалось обратить к вере и крестить самого проконсула Кипра, Сергия Павла. Этот правитель давно пытливо искал истинной веры; до прихода апостолов, он подпал влиянию одного лжепророка Вариисуса, который выдавал себя за посланника Божия, но Савл, исполнившись Духа Святого, разоблачил обман этого волхва и поразил его слепотою. Проконсул Сергий Павел, увидев это чудо, уверовал во Христа и немедленно принял крещение, а Церковь с тех пор стала и Савла называть римским именем - Павел.

Путешествие св. апостола Павла сопровождалось большими испытаниями. Так, в Листре, когда он исцелил хромого от рождения, народ почел его за бога и даже намеревался воздать ему божеские почести, а когда Павел с негодованием отклонил это нечестивое намерение, толпа пришла в ярость и хотела умертвить его. Вообще, Павел многократно подвергался гонениям, но он неустанно продолжал свое служение истинному Богу, а когда он вместе с Варнавой предпринял обратное путешествие, то, посещая уже основанные церкви в областях Малой Азии, везде рукополагал пресвитеров и заботился о благоустройстве церковной жизни.

Когда разнесся слух о возвращении Павла из его первого апостольского путешествия для обращения язычников, все верующие в Антиохии немедленно собрались, - каждый желал слышать об успехе проповеди. Повествование Павла наполнило сердца всех радостью и живою благодарностью милосердному Господу, Который отверз двери веры для язычников наравне с избранным народом иудейским.

Между тем, проповедь евангелия язычникам возбудила ревность и неудовольствие христиан обрезания. Родился вопрос о необходимости обрезания для язычников, желающих принять христианство. Павел и Варнава, главным образом, восстали против этой необходимости, и потому Церковь антиохийская, во избежание раскола, отправила их в Иерусалим для разрешения возникшего спора авторитетом апостолов и пресвитеров иерусалимской Церкви.

Собравшиеся в Иерусалиме на общем церковном соборе долго не могли прийти к соглашению. Неразумные ревнители закона Моисеева много спорили с защитниками свободы христиан от ига еврейского. Прежде горячо говорил за них первоверховный апостол Петр, а потом послышалась красноречивая защита Павла. Вместо рассуждений и доказательств, он рассказал собранию историю своего апостольского путешествия, из которой самым очевидным образом открывалось, что Дух Святой в излиянии даров Своих на учеников Павловых не полагал никакого различия между обрезанными и необрезанными и что, следовательно, обрезание не составляет необходимой принадлежности нового завета.

Решительное слово было сказано председателем собора св. ап. Иаковом. Он подкрепил все, сказанное Петром и Павлом, пророчествами из ветхого завета, и собор изволением Святого Духа единодушно решил не налагать на новообращенных из язычников обрядов закона Моисеева. Павлу и Варнаве был вручен ответ, который успокоил Церковь антиохийскую.

Было это в 52 г. по Р. Х. Собор этот послужил образцом всем последующим вселенским соборам.

Возвратившись из Иерусалима после собора апостольского в Антиохию, ап. Павел недолго пребывал в бездействии, а, взяв с собою на этот раз Силу, предпринял свое второе апостольское путешествие. Проходя Сирию, он в городе Листре нашел себе нового спутника - Тимофея, который с тех пор неутомимо разделял труды св. ап. Павла. Везде апостол извещал верующих об определении иерусалимской Церкви относительно свободы обращающихся язычников от обрядового закона и встречал такую любовь к его учению, такую преданность во вновь обращенных, что они "если бы возможно было, исторгли бы свои очи, дабы отдать ему".

В приморском городе Троаде Павел в ночном видении был призванпроповедовать евангелие македонянам. Ему "предстал некий муж македонянин, прося его и говоря: прийди в Македонию и помоги нам". Это был вопль западного мира, просившего апостола о том, чтобы он пришел освободить его от тяготевшего над ним ига безверия и греха. И апостол немедленно откликнулся на призыв - отправился в Македонию. В это время, между прочим, к нему присоединился Лука, возлюбленный врач, который, помогая апостолу своим медицинским искусством в его телесных немощах, решил следовать за ним и в его великом путешествии по Европе.

Сев в Троаде на корабль, проповедники чрез два дня прибыли в греческий город Неаполь, и оттуда направились в главный город восточной Македонии Филиппы. На пути в молитвенный дом им встретилась одна служанка, которая была одержима духом прорицательным, наподобие того, каким отличалась знаменитая дельфийская пифия; она настолько прославилась своими мнимыми прорицаниями, что доставляла большой доход своим господам. Почувствовав присутствие людей, которым дана была власть изгонять бесов, она стала неотступно следовать за ними, постоянно повторяя: "Сии человеки рабы Бога всевышнего, которые возвещают нам путь спасения". Так продолжалось несколько дней, и так как она препятствовала проповеди, то ап. Павел именем Иисуса Христа изгнал из нее духа, она исцелилась и перестала прорицать. Но это исцеление служанки возбудило крайнее негодование в ее господах, так как они лишились хорошего дохода. И вот они с яростию обрушились на апостолов, повлекли их на площадь к начальникам и обвиняли их в том, что они, будучи иудеями, возмущают город и проповедуют обычаи, которых римлянам не следует ни принимать, ни исполнять. Городская чернь стала на их сторону, а за нею, не расследовав дела, пошли и городские воеводы, которые, "сорвав с них одежды, велели бить их палками. И, дав им много ударов, ввергли в темницу, приказав темничному сражу крепко стеречь их". Заключив из такого приказания, что узники виновны в каком-нибудь особенном тяжелом преступлении, тюремщик ввергнул их в наиболее крепкое внутреннее помещение темницы и велел, кроме того, забить им ноги в колоду, т. е. в брус, имевший пять отверстий, в которые забивались руки, ноги и шея преступников. Тюремщик на этот раз забил апостолам в колоду только ноги, но и такое положение после перенесенных на площади побоев было мучительно тяжелым. Но великие благовестники не пали духом и в течение ночи оглашали мрачные стены темницы сладостными песнопениями, к которым невольно прислушивались все узники. И вот в самую полночь вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы. От страшного сотрясения двери темницы открылись, цепи узников сорвались с колец в стене. Пробужденный от сна начальник тюрьмы, увидев двери темницы открытыми, тотчас же извлек свой меч и хотел убить себя, думая, что его узники бежали, потому что в таком случае он сам должен был отвечать за них своей жизнию. Ап. Павел, однако же, тотчас заметил его намерение и, всегда в совершенстве владея собою даже среди опасности, закричал ему громким голосом: "Не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь". Эти слова расплавили сердце тюремщика. Попросив светильник, он бросился во внутреннее отделение темницы и в трепетном волнении повергся к ногам Павла и Силы. Затем, освободив им ноги от колод и выведя их из внутреннего заключения, он воскликнул: "Государи мои, что мне делать, чтобы спастись?" Самый тон речи показывал в нем глубокое благоговение. И апостолы отвечали ему: "Веруй в Господа Иисуса Христа, и спасешься ты и весь дом твой". Глубоко тронутый, начальник темницы тотчас же собрал все свое семейство, омыл узникам раны и, получив первые уроки евангельской истины, крестился со всем своим домом. Такой оборот дела крайне смутил городских воевод, и они, опасаясь какого-либо мщения себе за вчерашние жестокости, отправили ликторов с наказом выпроводить апостолов поскорее из города. Но апостол Павел захотел и воеводам преподать урок осторожности на будущее время. Послав ликторов за самими воеводами, апостол строго сказал им: "Нас, римских граждан, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают; нет, пусть придут и сами выведут нас". Ликторы отправились с этою вестию к воеводам, и она повергла последних в немалую тревогу. По своему невежеству, предубеждению и начальственному высокомерию, они совершили вопиющее нарушение римского закона и публично оскорбили величие Рима. Им грозила крайняя неприятность самим предстать на суд проконсула с ответом за это вопиющее беззаконие: поэтому они поспешили извиниться пред апостолами и просили их поскорее удалиться из города. Но апостолы, чувствуя за собою великое право римского гражданства, не сразу исполнили эту просьбу низких воевод, а, отправившись в гостеприимный дом христианки Лидии, поучали там собравшихся христиан, и затем уже с миром оставили город.

Оставив Филиппы, апостолы-миссионеры беспрепятственно достигли главного города Македонии - Фессалоники, или Солуни. Тут множество иудеев, прозелитов и язычников сделались учениками Павла и приняли веру Христову. Он неустаннопроповедовал в публичных собраниях и в частных беседах открывал важнейшие истины евангелия. Кроме того, он изумлял фессалоникийцев своим бескорыстием; несмотря на то, что проповедь не оставляла ему времени на другие труды, он не хотел получать пропитание от учеников своих и сам содержал себя деланием палаток, трудился он над ними по ночам. Проникнутые великим уважением к добродетелям Павла, ученики слушали и принимали слово его не как человеческое, но как слово Божие.

Но и здесь Павел не избегал преследования от иудеев и, покинув Фессалоники, отправился в Афины.

Когда корабль пристал к знаменитой афинской пристани - Пирею и пред взором апостола язычников открылся знаменитый город, то не трудно вообразить, какой поток мыслей прошел по душе св. апостола Павла. Пред ним лежал город, слава которого гремела по всему миру, и одно имя которого приводило в восторг каждого образованного человека. Еще в школе Савл, быть может, лелеял в себе мечту - побывать в этом центре мировой учености, куда стекались для довершения своего образования молодые люди со всех концов земли. Теперь эта мечта осуществилась - но в каком виде? Теперешний Павел шел сюда не учиться, а учить... Всякого смутила бы такая поразительная перемена в положении, но тот, кто облечен был силою свыше и неустрашимо шел навстречу всевозможным опасностям и даже смерти, боговдохновенный проповедник креста, смело вступил в философский город.

Проходя по улицам города, апостол с удивлением смотрел на богатство и разнообразие его исторических и художественных памятников. Все здесь живо напоминало величественные образы великого прошлого. На улицах и на площадях стояли статуи великих мужей и героев; но рядом с ними зоркий взгляд апостола заметил множество и таких статуй, которые изображали богов: пред ними курились жертвенники. Подобных статуй с прилежащими к ним капищами здесь было так много, что ап. Павел возмутился духом. Но еще более возмутился дух его, когда он присмотрелся к самим афинянам: одни с благоговением преклонялись пред идолами, другие с усмешкой проходили около них, и на всех лежала печать какой-то пустоты и легкомыслия. "Нет, афиняне, - как бы сказал сам себе возмущенный апостол, - не свет вы миру, а тьма для него! Не даром причудливый мудрец ваш среди дня зажигал факел, чтобы с ним найти между вами хоть одного человека..." Опечаленный взор апостола еще раз пробежал по рядам курящихся жертвенников человеческого неразумия; на одном из жертвенников взор его остановила на себе надпись, гласившая: "Неведомому Богу". Лицо апостола просветлело, и он сразу же понял, что и душа языческих афинян искала истинного Бога и несознательно поклонялась Ему под видом этого "неведомого Бога". Это ободрило апостола, и он, как бы почувствовав в себе новый прилив могучих сил, быстро пошел на городскую площадь.

Площадь, по обыкновению, была переполнена народом: одни собирались тут по торговым делам, другие из любопытства услышать что-либо новое, третьи послушать философов, которые тут же, потряхивая своими длинными волосами и размахивая широкими плащами, вели философские прения и излагали философские идеи. Философия в это время находилась уже в полном упадке, и так называемые философы, не давая ничего нового, занимались лишь пустым и высокопарным пересказом учений своих великих предшественников, при этом извращая их до того, что все оказывалось, по выражению Цицерона, вверх дном. Поэтому когда ап. Павел выступил с проповедью учения, которое поражало своею новизною, самобытностью и жизненностью, то она сразу же обратила на себя внимание, и многие стали прислушиваться к ней. Ободренный успехом, апостол, побывав в синагогах для беседы с иудеями, стал ежедневно ходить на площадь и день ото дня все больше слушателей собиралось вокруг боговдохновенного проповедника. Наконец, на него должны были обратить внимание и некоторые из философов, видимо, оставшихся без слушателей. Злоба и досада кипела в их сердце на неизвестного им проповедника; но все-таки любопытство пересилило злобу, и они стали из-за толпы прислушиваться к проповеди смелого незнакомца, решившегося соперничать с ними. А вдохновенная проповедь его могучим потоком разливалась по массам и какою-то чудною силою приковывала внимание народа: толпы как бы замерли, и мертвая тишина была лучшим одобрением проповеди апостола вместо шумных рукоплесканий, какими обыкновенно рассеянная и праздная толпа наделяла дутые речи философов. Философы с затаенной завистью видели необычайное действие учения неизвестного проповедника на массы; но странно, что они, мудрецы, сами ничего не могли понять из нее. Весь запас их философского знания не давал им силы понять новое учение, подобного которому они не встречали ни у Платона, ни у Аристотеля, ни у Эпикура, ни у Зенона, ни у других столпов философии, которые, по их понятию, исчерпывали до дна все море премудрости. Бывшие в толпе стоики и эпикурейцы, дотоле враждовавшие между собою, теперь удивленно переглянулись, стараясь друг у друга найти разрешение поразившей их загадки. Но взоры тех и других выражали лишь одно тупое недоумение. Глухой ропот досады пронесся между ними. Некоторые из более смелых философов попытались вступить в спор с апостолом и остановить его речь возражениями; но возражения, как раскаленные уголья, возвращались и падали на их головы: в речи апостола им не было соответствия. Укрывшись в толпе, возражатели, опять недоумевая, рассуждали между собою: "Что же хочет сказать этот суеслов?" Так "эти безумцы в своей мудрости" хотели позорным именем заклеймить великого проповедника евангельского учения; но не закрыли они этим своего безумия, еще яснее оно выглянуло из-под их философской внешности. Другие, по-видимому, более вслушались в новое учение и говорили: "Кажется, он проповедует о чужих божествах", и злобная нота зазвучала в этих словах. "Как! Этот дерзкий пришелец не думает ли возмущать народной совести? Он не чтит Минервы, священной покровительницы города, не признает прославленных богов народных, храмы и статуи которых во множестве украшают улицы и площади! Он осмеливается подрывать народную веру! Он возмутитель против религии, государства и установившегося порядка, он развратитель народа и юношества..." Таким злобноковарным языком заговорили те из философов, для низкого честолюбия которых ничего не стоило прибегнуть к самому бесчестному средству, лишь бы только устранить ненавистного соперника. Ослепленные злобой мудрецы готовы бы были тут же расправиться с неизвестным им проповедником, если бы они не боялись народа, который лучше их понимал своим простым чувством истину проповедуемого ему и мог страшно отомстить оскорбителям проповедника. В виду этого злобствующие ненавистники, прикрыв свою злобу невинным любопытством, пригласили апостола Павла в ареопаг, чтобы он там подробнее изложил пред руководителями народа свое новое учение. Не вспоминали ли они тайно при этом, что именно в этом верховном судилище изобличивший подобных им софистов мудрец некогда присужден был испить смертоносную чашу?

На скалистом холме против Акрополя под открытым небом собрался верховный совет - ареопаг. На высеченных в скале скамьях восседали члены ареопага - именитые граждане города, государственные деятели, полководцы, философы, поэты. По склонам холма и в прилегающей долине толпился народ. Посредине площадки, образуемой скамьями, возвышались один против другого два массивных камня; при формальных судебных заседаниях на одном из них становился обвиняемый, на другом - обвинитель. На один из них, как можно думать, теперь поставлен апостол Павел. Его взорам представилось блестящее собрание, никогда невиданное им дотоле. Над ним висело безоблачное небо, откуда некогда услышал он божественный голос, призвавший его к апостольскому служению. Апостол почувствовал в своем сердце палящий огонь апостольской ревности. Окинув собрание огненным, проницательным взглядом, пред которым должно было дрогнуть сердце коварных философов, апостол начал речь. "Афиняне!" - воскликнул он. Собрание напрягло слух. "По всему вижу, - продолжал апостол, - что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая то, что вы чтите, я нашел и жертвенник, на котором написано: неведомому Богу. Сего-то, которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам". Лица присутствующих вытянулись от изумления. Слова неизвестного проповедника звучали такою уверенностию и такою силою, какой и тени не представляли туманные речи философов, и в то же время так близко касались всех слушателей, что все невольно переглянулись между собою. Не восстал ли пред ними великий Платон, который один только мог говорить с подобною силою, и таким языком, что им заговорили бы сами боги, если бы сошли на землю? Или не возродился ли пред ними мощноязычный Демосфен, от речей которого трепетали цари? - Речь апостола звучала, как речь этих героев греческого красноречия. Пред блестящим собранием ареопага, действительно, был Платон, но Платон высшей евангельской философии, - действительно, Демосфен, но Демосфен божественного слова... Для некоторых же слушателей, именно философов, страшным громом иронии загремели последние слова оратора. Они, эти тщеславные, высокомерные мудрецы, блиставшие праздным никому не нужным фразерством, с тупым недоумением останавливались пред таинственною надписью на жертвеннике и не могли дать ответа на инстинктивный запрос народной мысли; и вот явился проповедник, который с смелою уверенностью и неотразимой силою убеждения разрешает загадку. Злоба с новою яростью закипела в них; но эта злоба была теперь совершенно бессильна: апостол одним словом лишил ее юридической основы, сказав, что он проповедует не чужих богов, а только проливает свет знания о том Боге, Которому народ несознательно уже поклоняется. Так коварно подготовленный суд над вестником божественной истины всею силою осуждения обрушился на врагов его!

Между тем, вдохновенный проповедник продолжал свою речь. Как прозрачная струя живительного источника лилась она из его уст и оживотворяла ум и сердце слушателей. Это была глубокая, неведомая им дотоле философия, но в то же время она была проста для понимания и с неотразимою силою действовала на сердце. Это была простая речь, но в то же время каждое слово ее, как молния, пронизывало душу слышавших его и явственно отпечатлевалось на лицах их. С необычайною ясностию изложив возвышенное понятие о Боге, до Которого едва осмеливались подниматься величайшие мудрецы древнего мира, и показав на основании известных народных поэтов все неразумие поклонения сделанным руками человеческими идолам, апостол, наконец, перешел к проповеди о призывавшем его на апостольское служение Господе, Которому он посвятил весь свой гений, всю свою жизнь. "Итак, - говорил он, - оставляя времена неведения, Бог ныне повелевает людям всем всюду покаяться, ибо Он назначил день, в который будет праведно судить вселенную, посредством предопределенного Им Мужа, подав удостоверение всем, воскресив Его из мертвых..." Вдруг в ареопаге произошло смятение: услышав о воскресении из мертвых, последователи эпикурейской философии не имели сил долее сохранять спокойствие; последние слова в устах вдохновенного проповедника, как огненные стрелы, вонзились в извращенные чувственною философией сердца их и открыли пред ними ужасающую картину праведного возмездия за ту бездну грехов, в которой проходила вся жизнь, руководившаяся грубочувственным началом: станем есть и пить, ибо завтра умрем. Но чтобы скрыть от присутствовавших свою сердечную боль, они прикрыли ее насмешкой, и стали насмехаться над страшным для беззакония учением. На стоиков это учение произвело более спокойное впечатление, и они не прочь были еще послушать его, но, воспользовавшись суматохой, равнодушно, а может быть и не без иронии, сказали апостолу: "Об этом послушаем тебя в другое время" - и, конечно, не старались уловить этого времени.

Смятение в собрании продолжалось. Видя невозможность дальнейшей проповеди, апостол вышел из ареопага. Скоро разошлось и все собрание, и каменные сидения членов ареопага, столь же жесткие, как и их сердца, опять опустели. Итак, неужели бесплодно осталось слово апостола? - Нет живо и действенно слово Божие; оно глубоко запало в сердца некоторых из присутствовавших и принесло свой плод. "Некоторые мужи, пристав к Павлу, уверовали; между ними был Дионисий Ареопагит и женщина, именем Дамар, и другие с ними". Это был первый трофей евангелия в центре философского язычества. Такова была первая встреча евангелия с языческою философией. Уже при первой встрече с ним дотоле непреоборимая владычица умов смутилась и сразу почувствовала грозную для себя силу неведомого пришельца. Но смутившись, она не захотела сразу преклонить пред ним своего знамени. Еще целых пять веков она усиливалась поддерживать свое знамя во имя язычества и мудрости его.

Из Афин ап. Павел отправился в Коринф. Он также усерднопроповедовал коринфянам, но учение его не имело у них такого успеха, как в других городах. В то время Коринф блистал безмерной заботливостью наставлять своими посланиями его жителей; он предостерегал их против ложных толкований, языческих обычаев и против гордости духовной; в особенности же убеждал их хранить между собою мир и любовь. Начав свое второе апостольское путешествие в 53 г., ап. Павел в 55 г. через Кесарию отправился на праздник в Иерусалим, а оттуда возвратился в Антиохию.

Через год апостол возобновил свою деятельность проповедническую и предпринял свое третье апостольское путешествие. Долее всего пробыл он в Ефесе, где около двух лет ежедневнопроповедовал в училище у одного язычника Тираина, расположенного к христианству. Успеху его проповеди особенно способств