Православный блог Голосов: 1 Адрес блога: http://theorthodox.dreamwidth.org/ Добавлен: 2012-07-23 18:00:27

Неугасимый огонь

2015-06-29 13:32:38 (читать в оригинале)

Спросит кто-нибудь: откуда возникнет столько огня геенского для мучения грешников? Огненной геенны и озера огненного нет нужды вновь творить: грешники сами произведут грехом огненную геенну; и озеро огненное, и геенна заключаются в грехе, как дерево в семени.

Посмотрим, например, со вниманием на лицо врага нашего и увидим, что он весь огненного свойства и что все явления греха сопровождаются уже и здесь пламенем адским, что сила греха чего ни коснется, все соделывает жгущим и мучительным.

Если обратить внимание на существо страстей, то окажется, что все они огненного свойства. Мы невольно сознаем это, когда говорим, например: огонь страстей, пламя честолюбия!

Огонь сей теперь связан в нас многими узами, посему и не так заметен. Посмотрим, как он выступает изнутри человека, как волнуется, делает багровым лицо, приводит в клокотание всю кровь в минуты сильного гнева! В это время сей огонь так бывает яростен и силен, что иные не могут его переносить и внезапно умирают, как от удара молнии.

Пламя других страстей менее яростно, однако же всегда проницает и с продолжением времени растлевает весь состав человека. И это очень заметно, например, в человеке любострастном, завистливом или скупом. Внутренний состав нашего тела, коему особенно угрожает будущее мучение в аду, также заключает в себе не только способность к воспламенению, но и неистощимый запас огня.

Во время болезней это таинственное сродство тела нашего с огнем еще более обнаруживается. Ибо какая болезнь не обнаруживается жаром? Некоторые болезни явно состоят из какого-то мучительного горения всего тела или больных частей его. Отсюда взяты самые названия сих болезней, например: огневица, или антонов огонь.

Грех, обратив грешников в существа горящие и несгораемые, из них же и для них произведет и огненный мир, или, как говорит Св. Писание, озеро огненное, чтобы каковы обитатели, таково же было, так сказать, и помещение для них. Ибо нужно ли, чтобы всемогущество Божие само творило эту огненную адскую бездну? Эта огненная бездна может возникнуть сама собою из греха. Каким образом? Нет никакого сомнения, что человек своими беззакониями портит и заражает ядом греха не только свое тело, но и все вещи, которыми злоупотребляет, даже и окружающий его стихии.

Порча эта большей частью неприметна, но иногда делается настолько ощутительною, что заражает самый воздух, которым он дышал, от чего происходят повальные болезни. Теперь представим всю порчу стихий, произведенную грехами всех людей; сложить ее с порчею и ядом, которыми заражают видимую природу духи отверженные; вообразим после сего, что в последний день мира и обновления всех вещей испорченная и ядовитая от грехов часть сил природы отделится от нового, чистого и светлого мира Божия - какое из сего составится скопище яда и тления! какой океан огня и пламени! И вот стихия, в коей будут обитать духи и души отверженные!

С особенным намерением и целью мы входим в подобные объяснения, чтобы представить для веры некую опору в самом опыте и отнять у неверия и вольнодумства предлог утверждать, что слово Божие предлагает нам касательно будущего состояния нашего только тайны, непостижимые для разума. Намерение наше то, чтобы устранить мрачную и ложную мысль, якобы Творец Сам непосредственно будет мучить тварь Своим всемогуществом. Нет, любовь вечная не мучит и не может мучить никого. Мучит, терзает, жжет и здесь, на земле, и там, в аду - грех. Бог не сотворил ни смерти, ни ада: их произвел грех.

Древние учители Церкви представляли, что адский огонь не будет иметь никакого сходства со здешним, какой нам известен; он будет жечь, но ничего не сжигать и не истреблять, будет действовать не только на тела грешников, но и на души, даже на самых духов бесплотных - демонов. Этот огонь будет какой-то мрачный, без света и таинственный. Святитель Иоанн Дамаскин о вечном огне выразился так: "Грешники будут преданы вечному огню, но не такому вещественному, какой у нас, а такому, какой известен одному Богу".

Св. Писание изображает состояние грешника в аду под образом непрестанного терзания червями: и червь их не умирает (Мк. 9, 44). Но что это за червь неусыпающий? В метафорическом ли смысле или в буквальном употреблено это выражение? Некоторые из отцов Церкви это место Писания разумели в переносном смысле, объясняя так, что червь неумирающий преимущественно означает внутренние угрызения совести.

В афонских, греческих сказаниях находим следующую повесть о неусыпающем черве: двое друзей сначала шли пространным путем роскоши, разврата, исполнения плотских прихотей, подобно евангельскому богачу, веселясь во все дни светло (Лк. 16, 19). Один из этих друзей от силы Божественного слова пришел в такое сокрушение о грехах своих, что сердце его не выносило упреков потрясенной совести и теплоты умилившихся чувств - каясь всей душой, он дал обет Господу оставить все земное и быть иноком; другой, напротив, вместо того чтобы исправить свое развращенное сердце, более и более ожесточался, преуспевал во зле и издевался над евангельскими истинами. Но инок пережил мирянина, и, когда этот последний скончался, друг его пожелал узнать положение его души после смерти.

Долго и с искренней верой молился инок об этом ко Господу, предоставляя Его святейшей воле исполнение своей молитвы. Бог услышал его, и через несколько дней, в тонком сне, иноку является умерший друг его. "Что, братец, как тебе, хорошо ли?"- спросил обрадованный свиданием инок.- "Ты хочешь знать это? - со стоном отвечал мертвец,- горе мне, бедному! Червь неусыпающий точит меня и не дает покоя целую вечность". "Что ж это за мучение?" - продолжал вопрошать монах. "Это мучение невыносимо! - воскликнул умерший,- но делать нечего: нет возможности избе- жать гнева Божия. Мне теперь дана свобода, ради твоих молитв, и, если хочешь, я тебе покажу это мучение; только совершенно ли хочешь видеть и чувствовать то или отчасти? Вполне моего мучения ты не можешь вынести; итак, некоторую часть испытай и узнай". При сих словах умерший приподнял подол своего платья по колено, и ужас и невыразимый смрад так поразили все чувства спящего монаха, что он в то же мгновение проснулся. Вся нога, которую открыл ему друг его, была покрыта страшным червем, и от ран исходил такой зловонный смрад, что нет слова и пера для описания его. Этот адский запах так охватил келью монаха, что он едва мог бежать из нее, не успев даже затворить дверь за собою, от чего запах стал разливаться по всему монастырю; все кельи переполнились им, и испуганные иноки не понимали, что это значит. В течение долгого времени этот адский воздух не исчезал, и братия невольно должна была оставить монастырь и в другом месте искать себе приюта; а друг покойного никогда не мог избавиться от раз вдохнутого зловония, ни отмыть рук от адского запаха, ни заглушить его никакими ароматами. Вот что значит неусыпающий червь.

И эти-то мучения от неусыпающего червя будут возобновляться с новою силою и лютостью и непрестанно терзать грешника!

Слово Божие представляет вечные мучения грешников в аду (Лк. 16, 23). Но что это за ад и что должно разуметь под сим названием? Священное Писание называет ад "темницей духов" (1 Пет. 3, 19).

Итак, ад есть темница, и притом самая ужасная, огненная. В этот адский огонь ввергаются несчастные отверженные, и бездна огня обнимает их со всех сторон. Всякое чувство будет страдать там особенной скорбью: глаза будут страдать от темноты и дыма и вместе от присутствия других грешников и демонов, уши услышат только непрестанный шум рыданий, жалоб и проклятий; обоняние будет страдать от смрада сожигаемых тел; вкус - от сильной жажды и страшного голода, когда нельзя получить ни капли воды, чтобы облегчить свое страдание. Потому-то эти несчастные пленники, страдая в огне, мучимые ужасною казнью, плачут, стонут, рыдают, отчаиваются, но не находят и никогда не найдут ни облегчения, ни утешения.

И в таком-то месте ужаса и страха все силы души будут испытывать муку. Память будет мучима воспоминанием о грехах и угрызениями совести. Она, как червь, будет вечно точить осужденного, припоминая ему, из-за чего он добровольно погубил себя, из-за какого недостойного и ничтожного удовольствия. Чем покажутся человеку тогда эти удовольствия, когда тысячи и миллионы лет будут проведены в аду? Этот червь неусыпающий припомнит ему время, которое Бог дал ему для исправления, средства - для спасения, добрые примеры ближних, обещания, которые он давал и не исполнял, а вместе он увидит и то, что уже нет спасения от вечной погибели. Воля отверженного будет испытывать вечное противоборство: человек никогда не будет иметь того, чего желает, и всегда будет иметь то, чего не желал бы. Разум познает, какого великого блага лишился грешник и как велико зло, которым он прежде пренебрегал.

В аду нет конца мучению. Там страдают различными муками и страдают вечно. Пройдет сто лет страданий, тысяча лет, миллионы лет и веков, а мучения окажутся новыми и разнообразными. Если бы Ангел принес грешнику весть, что Бог избавит его от ада, когда пройдет столько миллионов веков, сколько капель воды в море, сколько песчинок на земле,- и тогда бы несчастный грешник почувствовал большую радость при этой вести, чем человек, которому бы вдруг объявили, что он сделан царем большого государства. Это справедливо, ибо грешник сказал бы: правда, что надобно ожидать бесчисленное множество веков; но наконец настанет же день, в который прекратятся мои мучения. Но нет! сколько бы ни прошло веков, ад будет как бы заново начинаться. Таков ад! И таковы мучения во аде!

Источник: http://vsemolitva.ru

comments

---

Брак как таинство

2015-05-22 15:53:50 (читать в оригинале)

Церковью брак воспринимается как таинство, причем таинством является не столько венчание, сколько сам брак как союз мужчины и женщины. Ни одна религия, ни одно мировоззрение не относится к браку так, как христианство, благословляющее чудо соединения двух людей в единую плоть, единую душу и единый дух.

Далеко не всегда прочность брака обеспечивается венчанием. Бывает, что люди вступили в церковный брак, над ними было совершено венчание по всем канонам, а брак не сохранился, распался. И наоборот, можно привести множество примеров, когда по тем или иным причинам супруги не венчались, но при этом в течение многих лет жили как единое неразрывное целое, как прочная христианская семья.

Существует два типа брака. Первый – брак как таинство, второй – брак как сожительство. Брак как таинство – это когда два человека соединены друг с другом настолько полно, глубоко и нераздельно, что не мыслят себе жизни друг без друга, когда они дают обет верности друг другу не только на земную жизнь, но и на всю последующую вечность.

Образом брака как таинства может служить судьба первой в истории супружеской пары – Адама и Евы. Они были созданы для совместного существования, Господь дал их одного другому. Они приняли друг друга как дар, у них не было выбора, не было колебаний. Они вместе жили в раю, вместе были изгнаны из рая, вместе начинали жизнь на земле, вместе растили детей, вместе пережили смерть Авеля и другие скорби, выпавшие на их долю. Они отошли в мир иной и вместе оказались в аду. На иконе Сошествия во ад изображен Христос, выводящий из ада этих двух людей, которые сохранили верность друг другу как в раю, так и в аду, как в радости, так и в скорби, как в дни успехов, так и в моменты падений. Они вместе жили, вместе умерли и вместе воскресли. Речь идет уже не о двух человеческих судьбах, но об одной судьбе двух людей, связанных неразрывно, навечно.

Таинственным является брак, который заключен по любви, по взаимному согласию, но вырос в нечто гораздо большее, чем первоначальная влюбленность. В таком браке у супругов является решимость переживать вместе не только светлые, но и скорбные моменты, не только все доброе и прекрасное, но и то горькое, с чем неизбежно связана земная жизнь.

Часто брак начинается с подлинной, горячей, искренней влюбленности. Люди дают обет верности друг другу, находясь в состоянии порыва, полета, вдохновения, а иногда и упоения, ослепления. Влюбленные поначалу видят друг в друге только хорошее, идеализируют друг друга. Но упоение со временем проходит, праздник сменяется буднями, и тогда супруги начинают с горечью прозревать недостатки друг друга. Многое из того, что раньше казалось ярким и прекрасным, вдруг оказывается тусклым, бесцветным, темным. Такое прозрение может наступить и через несколько месяцев, и через несколько лет. Если супругам удается преодолеть этот кризис, пережить его вместе, брак сохраняется, если не удается, брак дает трещину и дело начинает идти к разводу.

Брак как таинство может состояться только в том случае, если он с самого начала – и даже еще до начала – будет соответствовать тем требованиям, которые предъявляет к браку христианская Церковь. Почему Церковь установила строгие правила, касающиеся, в частности, взаимоотношений между женихом и невестой до брака? Почему существуют отдельно обручение и венчание, которые в древности совершались в разное время, и временной промежуток между ними составлял порой несколько лет? Сейчас, как правило, и обручение, и венчание совершаются одновременно, но изначальный смысл этих двух событий совершенно разный. Обручение свидетельствовало, что мужчина и женщина решились принадлежать друг другу, что они дали друг другу обет верности, то есть, по сути дела, уже вступили в брак, но их брак до венчания еще не является полноценной семейной жизнью: они, в частности, должны воздерживаться от супружеского общения. Они встречаются и расстаются, и этот опыт совместного пребывания и разлуки закладывает тот фундамент, на котором затем будет построено прочное здание брака.

В наше время брак нередко распадается именно потому, что у него не было прочной основы: все было построено на мимолетном увлечении, когда люди, не успев вбить в землю сваи, определить, каким должен быть “дизайн” их будущего дома, сразу же начинают возводить стены. Такой дом неизбежно оказывается построенным на песке. Подули ветры, разлились реки – и он падает. Церковь именно потому устанавливает для супругов подготовительный срок, чтобы мужчина и женщина сумели построить брак не только на страстном половом влечении, но на чем-то гораздо более глубоком – на душевном, духовном и эмоциональном единении, на совместном желании отдать жизнь друг другу.

Таинственный брак заключается, если можно так сказать, на горячее сердце, но на трезвую голову. Спешка здесь неуместна. Мужчина и женщина должны иметь достаточно времени, чтобы первое увлечение, которое рискует пройти, было испытано временем. Опыт совместного и раздельного пребывания должен дать им ответ на вопрос, готовы ли они жить вместе, готов ли каждый из них сказать: «Да, это именно тот человек, с которым я могу разделить всю свою жизнь, которому могу отдать все, что у меня есть».

Нельзя заключать брак, если у одной из сторон остаются хоть какие-то сомнения относительно правильности выбора. Нельзя идти под венец, если где-то, пусть даже на самом отдаленном горизонте сознания, присутствует «третий». До тех пор, пока остается двойственность, пока остаются сомнения и колебания, с заключением брачного союза спешить нельзя. Если же подготовительный период прошел, а люди не только не разлюбили друг друга, но, наоборот, еще крепче привязались друг к другу, сроднились, поняли, что они готовы соединить свои судьбы, тогда после венчания их брак получает завершение, обретает полноту через физическую близость.

Существует ложное, ошибочное мнение – что Церковь против супружеского общения, что оно, по учению Церкви, должно быть сведено к минимуму. Некоторые священнослужители распространяют мнение, выдавая его за учение Церкви, о том, что общение супругов в браке допустимо исключительно с целью чадородия, то есть для зачатия ребенка; в течение всего остального времени от полового общения надо воздерживаться. Это не учение Церкви и никогда таковым не было. Бог не создал бы людей такими, какие они есть, не вложил бы в мужчину и женщину влечение к друг к другу, если все это было нужно исключительно ради деторождения. Супружеская близость имеет свою ценность и свой смысл, являясь неотъемлемой частью брачного союза. Конечно, Церковь устанавливает определенные дни и периоды, когда супруги призываются воздерживаться от брачного общения – это время Великого и других постов, то есть то время, которое дается Церковью для того, чтобы люди могли сконцентрироваться на духовной жизни, время аскетического подвига, испытания. Обращаясь к супругам, апостол Павел говорит: «Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим» (1 Кор. 7:5).

Брак – это возможность для супругов постоянно открывать что-то друг в друге, заново узнавать друг друга. В этом смысле жизнь в браке можно сравнить с жизнью религиозной, с богообщением. Внешние формы нашего общения с Богом изо дня в день одни и те же. Мы читаем одни и те же молитвы, приходим на одну и ту же Литургию – все это остается неизменным в течение всей нашей жизни. Но при этом, если мы серьезно и глубоко живем религиозной жизнью, мы каждый раз открываем в привычных словах новый смысл и новое содержание. И Бог открывается нам через эти молитвы и богослужения всякий раз по-иному, по-новому. Каждая Литургия, каждая встреча с Богом в молитве – это некое открытие. В богообщении нет ничего однообразного, рутинного, будничного, обыденного. Так и в браке. В нем супруги, несмотря на то, что привыкают друг к другу, узнают привычки, способности и возможности друг друга, тем не менее не перестают открывать друг друга, и их совместная жизнь не перестает быть праздником ежедневного откровения, обретения чего-то нового и прекрасного в близком человеке. Свежесть взаимного восприятия в таком браке не проходит, не исчезает. Цветы, с которых началось общение влюбленных в юности, не увядают, остаются вечно цветущими.

Супруги в браке призваны взаимно дополнять друг друга. Очень важно научиться видеть и ценить в другом то, чего нет у тебя.

В браке люди осознают, что, если бы они не встретились, они оставались бы неполноценными, незавершенными. Это не означает, конечно, что брак является единственной возможностью самореализации. Есть и другие пути. Есть и путь безбрачия, путь монашества, когда все то, чего человеку не хватает, восполняется в нем не другой человеческой личностью, но Самим Богом, когда сама божественная благодать «немощная врачует» и «оскудевающая восполняет».

Чем брак как сожительство отличается от брака как таинство? Брак как сожительство означает, что в какой-то момент судьба свела двух людей, но между ними нет той общности, того единства, которое необходимо для брака, чтобы он стал таинством. Живут двое – и у каждого своя жизнь, свои интересы. Они давно бы развелись, но жизненные обстоятельства заставляют их оставаться вместе, потому что, например, невозможно разделить квартиру. Такой брак, – будь он «венчанный» или «невенчанный», – не обладает теми качествами, которыми должен обладать христианский брак, когда, как говорит апостол Павел, муж является для жены тем же, чем Христос для Церкви, и жена для мужа тем же, чем Церковь для Христа. В таком браке отсутствует тесная, неразрывная взаимосвязь, верность, жертвенная любовь. Люди в таком браке не переступают через свой эгоизм и, прожив вместе много лет, остаются замкнутыми каждый на самом себе, а значит, чужими друг другу.

У всякого брака, начавшегося как простое сожительство, есть потенциал перерастания в таинство, если супруги работают над собой, если они стремятся уподобиться соответственно Христу и Церкви. Брак, который начался как сожительство, может обрести новое качество, если супруги воспринимают брак как возможность вырасти в некое новое единство, выйти в иное измерение, преодолеть свой эгоизм и замкнутость. Очень важно научиться вместе переносить испытания. Не менее важно учиться переносить недостатки друг друга. Нет людей и супружеских пар, у которых не было бы недостатков. Нет семей, где все проходило бы идеально и гладко. Но, если супруги хотят, чтобы их брак был таинством, если хотят создать настоящую, полноценную семью, они должны бороться с недостатками вместе, воспринимая их не как недостатки другой половины, но как свои собственные.

Очень важно, чтобы не было и другой крайности, когда взаимная привязанность, любовь и верность становятся источником ревности, деспотизма и духовного насилия. Это случается, когда один из супругов воспринимает другую половину как собственность, подозревает его или ее в неверности, во всем видит угрозу. Очень важно, чтобы при духовном, душевном и телесном единстве супруги умели не посягать на свободу другого, уважать в нем личность, чтобы каждый признавал за другим право на возможность иметь и какую-то свою жизнь помимо той, что протекает в семейном кругу. Эта свобода, естественно, не должна быть свободой от брачных уз, от нравственных норм, но она должна помочь человеку раскрывать в браке, как и в других сторонах жизни, свою индивидуальность.

Особая тема – дети. Когда в семье рождается первый ребенок, брачные отношения супругов вступают в новую фазу: появляется третье лицо, которое, особенно в первые годы своей жизни, находится в полной зависимости от родителей – не только физической, материальной, но и духовной. Все то, что происходит с родителями и между родителями, неизбежно сказывается на детях. Если брак родителей является таинственным, полноценным христианским браком, который основан на любви и самопожертвовании, если супруги посещают церковь, вместе молятся, с ранних лет приобщают ребенка к церковной жизни, к той благодати, которую дети получают неосознанно, но которая дается им столь же обильно, а иногда и более обильно, чем взрослым, то в такой семье ребенок растет в гармонии с родителями, с окружающими, с самим собой и с Богом. Если же в отношениях супругов существует дисгармония, если их совместное бытие является в лучшем случае сожительством, то ребенок не может впитать в себя чувство единства и единения со своими родителями, ибо этого чувства нет между ними.

Что происходит с людьми, если их брак не состоялся? Они либо разводятся, либо продолжают жить вместе в силу тех или иных внешних обстоятельств. И здесь трудно сказать, что лучше.

С одной стороны, конечно, всякий развод – это трагедия. Церковь не приветствует развод, считая его явлением противоестественным, ибо если союз между мужчиной и женщиной заключен, то он должен продолжаться и в этой, и в будущей жизни. С другой стороны, Христос говорит, что развод допустим по вине любодеяния (Мф. 5:32). Бывают и другие ситуации, когда развод не только допустим, но и желателен. Есть семьи, где совместная жизнь превращается в пытку, например, когда один из супругов страдает алкоголизмом или наркоманией, когда в семье постоянные скандалы, ссоры, когда муж избивает жену или детей и т. д. Я не думаю, что в этом случае, даже если брак был венчанным, Церковь будет настаивать на сохранении семьи.

Бывают случаи, когда брак, сохраняясь де-юре, распадается де-факто, когда супруги живут каждый своей жизнью, изменяют друг другу, но при этом почему-то считают, что ради детей нужно сохранять видимость семьи, потому что, если они разведутся, дети будут травмированы. Действительно, развод родителей, как правило, становится для детей глубокой травмой, раной, которая может не зажить в течение всей их последующей жизни. Более того, неполные семьи – семьи, в которых нет либо отца, либо матери – часто оказываются причиной многих трудностей для ребенка, потому что у него отсутствует опыт полноценных и полнокровных семейных взаимоотношений. В деле воспитании ребенка у каждого из родителей разные и взаимодополняющие функции – что-то дает ребенку отец, чего не может дать мать, что-то, что недоступно отцу, дает мать. Но если взрослые только делают вид, что все у них прекрасно, тогда как на самом деле это не так, дети чувствуют фальшь, причем, гораздо тоньше, чем взрослые. Детей не обманешь. Они, может быть, не сумеют этого рационально объяснить, но на подсознательном и на эмоциональном уровнях будут ощущать ложь. Неизвестно, что в таком случае лучше для родителей – развестись или продолжать создавать видимость семьи.

Хотел бы еще раз подчеркнуть: для того, чтобы брак осуществился как таинство, необходимо строго следовать христианским нравственным установкам. Не надо думать, что если Церковь, например, рекомендует будущим супругам до венчания воздерживаться от супружеской близости, то это требование основано на каких-то устаревших средневековых нормах, и что, поскольку сейчас молодежь живет по-другому, то все это соблюдать не обязательно. Эти нормы были установлены не случайно. Они проверены в течение многих веков жизнью многих поколений. В наше время многие браки распадаются, именно потому, что они заключаются без твердой основы. Достаточно молодым людям почувствовать влюбленность – и они идут в ЗАГС или к алтарю. Но через какое-то время оказывается, что они «не сошлись характерами», а на самом деле они просто не успели хорошо узнать друг друга.

Поэтому, чем ближе вступившие в брак мужчина и женщина будут к тем нравственным нормам, которые установила Церковь, чем строже они будут соблюдать эти нормы, тем больше у них шансов на то, что их совместная жизнь в браке действительно станет тем таинством, тем ежедневным праздником, каким и должен быть христианский брак.

Источник: http://vsemolitva.ru

comments

---

Предвечный смысл Евхаристии

2015-03-13 16:10:46 (читать в оригинале)

Таинство Евхаристии установлено Спасителем на Его последней Вечере с учениками при произнесении Им слов "приимите, ядите... пийте от нея вси... сие творите в Мое воспоминание..." Но еще задолго до этой таинственной трапезы Спаситель раскрыл апостолам мистический смысл причащения Его Тела и Крови. В самом деле, сразу же после первого чудесного насыщения 5 000 человек пятью хлебами, т. е. еще задолго до Преображения и до Его входа в Иерусалим, точнее в период между I и II пасхой Своего общественного служения, Господь Иисус Христос произнес в капернаумской синагоге Свою проповедь о Хлебе Жизни. Тут среди этих стройных колонн классического греческого стиля, украшенных, однако, и еврейскими религиозными эмблемами: семисвечниками, гранатовыми яблоками, шестиконечными звездами, — в этом, ныне вполне уже раскопанном и очищенном дивном портике этой синагоги с видом на Тивериадское море, Спасителем было предложено Его учение о Небесном Вечном Хлебе (Ин. 6:24-66).

В сущности, эта проповедь естественно распадается на две части: предварительную, в которой Он говорит больше о ветхозаветном прообразе Евхаристии (стихи 27-47), и само учение о Небесном Хлебе Жизни (48-66).

Обратиться к ветхозаветному символу Евхаристии побудили Спасителя сами же ученики, вспомнив по поводу бывшего накануне (Ин. 6:12) чудесного насыщения 5 000 людей ветхозаветное чудо с падавшей с неба манной: "Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть" (Ин. 6:31; Исх. 16:15; Пс. 77:24). Господь должен был, как часто и в других случаях, иметь перед Собой узкую национальную психологию иудейскую и их известную косность, неспособность подняться над уровнем исторического и буквального понимания библейских фактов. Надо было им показать, что манна была только прообразом истинного Небесного Хлеба. Но это все же никак не значило бы, что она является опять-таки только единичным историческим фактом, простым эпизодом иудейской истории. Манна была символом Вечного Хлеба. Это данное историческое событие было и служит прообразом, "типом" вечной реальности, от века установленной евхаристической трапезы. Но только прообразом, и потому неполным и несовершенным. Манна была чудесной пищей, падавшей с неба, тогда как Евхаристия есть само истинное Тело Христово; манна падала только в течении какого-то времени, а Евхаристия установлена на бесконечные времена, "всегда, ныне и присно и во веки веков". Манна питала только тело, тогда как Небесный Хлеб питает всецелого человека и проходит "во уды, во вся составы, во утробу, в сердце". Он сообщает человеку бессмертие, которое не в состоянии была дать манна.

Святой Кирилл Александрийский в своем толковании на Евангелие от Иоанна (кн.ІІІ, гл. 6) так объясняет эту связь: "Манна питала в пустыне один только народ иудейский, тогда как во вселенной существуют бесчисленно другие народы. Истинный Хлеб Жизни, сошедший с неба, имеет силу питать всю вселенную и давать ей совершенную жизнь".

Псалмопевец воспринял эту ветхозаветную манну, как "хлеб небесный и хлеб ангельский" (Пс. 77:24-25). По этому поводу тот же святой Кирилл говорит, что хотя ангелы и не могут вкушать грубой пищи, "но ничего не воспрещает думать, что т. к. они суть духи, то и могут нуждаться в таковой же пище, очевидно духовной и умственной". И несколько дальше: "Христос есть Хлеб и самих ангелов". И святой Амвросий Миланский учит: "Тобою (т. е. Хлебом Небесным) питаются преизобильно ангелы на небе".

Но обратимся к более существенной части той же капернаумской беседы Господа. Не манна есть истинная и вечная жизнь, а Христос — Хлеб, сшедший с небес (6:41). В этом учении Христа важны две главные мысли, а именно: а) Евхаристия воскрешает вкушающих от нее (6:48-54) и б) Евхаристия есть соборное единство всех ее причастников, членов таинственного Тела Христова (6:56).

1. В самом деле, если прообраз Евхаристии, манна, могла только напитать человеческие физические силы странствующих в пустыне иудеев и имела, таким образом, только временное значение, то вечный смысл Евхаристии есть воскрешение и вечная жизнь. "Я есмь Хлеб жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; Хлеб же, сходящий с неба, таков, что ядущий его не умрет" (6:48-50). Этот Хлеб, т. е. Плоть Господа, дается за жизнь мира, и ядущий его жить будет вовек (6:51), а тот, кто не будет есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, не будет иметь в себе жизни (6:53). "Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу Его в последний день" (6:54).

Святой Кирилл Александрийский, толкуя 6:51, так догматизирует по этому поводу: "Поскольку Животворящее Слово Божие вселилось во Плоти, Оно преобразовало его (т. е. Тело) в собственное качество, т. е. жизнь, и, всецело соединившись с ним неизреченным образом единения, сделало его животворным, каково и Само Оно есть по природе. Поэтому Тело Христа животворит тех, кто становится причастником его, так как оно изгоняет смерть, когда является между умирающими, и удаляет тление, неся в себе Слово, совершенно уничтожающее тление". И несколько далее святой отец продолжает говорить о границах этой воскрешающей мощи Тела Христова: "Оживет всякая плоть, ибо пророческое слово предвозвещает, что восстанут мертвые" (ср. Ис. 26:19). Мы думаем, что следствия таинства Воскресения Христова простираются на все человечество. А Златоуст учит: "В Ветхом Завете было обещание долговечности и многолетия, но теперь обещается не просто долговечность, но жизнь, конца не имеющая". Таким образом, Евхаристия есть единая существенная связь наша с умершими. Причащаясь Тела и Крови Христовых, мы входим в теснейшее общение и с усопшими причастниками их. В византийском же чине проскомидии, как это будет ясно из дальнейшего изложения, это общение с миром усопших становится особенно ясным благодаря молитвенному поминовению имен живых и усопших при вынимании частиц из просфор и потом при погружении их в Чашу Святой Крови с произнесением слов "Отмый, Господи, грехи всех поминавшихся честною Твоею Кровию и молитвами святых Твоих". Православная Литургия византийского чина являет, таким образом, особенно ясное литургическое исповедание общения со святыми и соборного единства церковного.

2. Из этого следует и другое: капернаумская беседа раскрывает и экклезиастический смысл Евхаристии. Спаситель говорит: "Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем" (6:56). Каждый, причащаясь Тайн Господних, становится членом Его мистического Тела, т. е. Церкви. Евхаристия есть Тело Христово, и Церковь, по апостолу Павлу, также есть то же соборное Тело Христово (Ефес. 4:15-16; Колос. 1:24). Другими словами, природа Церкви евхаристична. Евхаристии нет вне Церкви, ибо нет тела вне Тела; и Церковь не может быть без Евхаристии. Нельзя поэтому быть членом Церкви и не причащаться того, что есть Тело Христово, т. е. Сама Церковь. В Евхаристии — знак церковности.

Вот что читаем мы у Златоуста: "Чтобы не любовию только, но и самим делом быть нам членами Плоти Христовой, будем соединяться с этой Плотью. А это бывает через пишу, которую Христос даровал, чтобы выразить Свою великую любовь к нам. Для этого Он смесил Самого Себя с нами и растворил Тело Свое в нас, чтобы мы составили нечто единое, как тело, соединенное с головою. И это есть знак самой сильной любви... Чтобы ввести нас в большее содружество с Собою и показать Свою любовь к нам, Он дал желающим не только видеть Его, но и осязать, и есть, и касаться зубами Плоти Его, и соединяться с Ним, и насыщать Им всякое желание".

Вот каков этот таинственный Хлеб Жизни, Хлеб Небесный. Сам Христос, сошедший с небес и родившийся от Пречистой Девы в граде Вифлееме, в "Доме Хлеба", так как ביח-להס [Вифлеем] значит именно Дом Хлеба; Он внесен по прошествии 40 дней, когда настало "время сотворити Господеви", в Храм и принят там праведным Симеоном словно приношение Хлеба для Тайной Евхаристической Вечери. Предназначенный еще от вечности к причастию верных, к их освящению и обожению, как от вечности же, прежде создания мира, предназначен к заколению и Агнец Божий (1 Пет. 1:20).

В дивной молитве святого Амвросия Миланского, положенной Церковью для чтения иереем перед совершением Литургии, так сказано об этом Хлебе:

"Хлеб сладчайший... Хлеб чистейший, всякия сладости и благовония исполненный, Хлеб, им же питаются преизобильно ангели на небеси... Хлебе святый, Хлебе живый, Хлебе вожделенный, сходяй с небесе и даяй мирови жизнь".

Хлеб, стало быть, вечного бессмертия. Хлеб соборного единения в Церкви.

Все в этом учении Спасителя полно тайны и не поддается анализу рассудка. Таинственность Хлеба вечной жизни обнаруживается и в самом библейском прообразе его, т. е. в этой необычайной ветхозаветной манне. "Иудеи, — говорит толкователь священного текста, — видя падающую манну, спрашивали друг друга: "Что есть это?" — ибо не знали, что это было... Эти слова, "что это", выраженные в виде вопроса, и именуют предмет, который на сирском языке звучит, как "манна", т. е. "это что?" אהוס ".

Недоумение древнего иудея при виде необычайной небесной манны повторилось (правда, гораздо резче) и при капернаумской проповеди Господа. Тут лишний раз в истории человеческого религиозного сознания подтвердился факт мучительной апории, безвыходного тупика.

В самом деле, иудейско-языческое сознание стремилось отделить мир от Бога, углубить пропасть между ними, подчеркнуть непреодолимую трансцендентность Бога для мира. Поэтому христианский догмат о Воплощении Слова, о вочеловечении Бога, то есть исповедание веры в имманентность Божества, при Его видимой трансцендентности, является для нехристианства столь неприемлемым и невероятным. Вот почему докетизм, манихейство, эвионитство и арианство так упорно сопротивлялись Православию и находили большое число сторонников среди образованных и в то же время благочестивых людей своего времени. Непросвещенный светом христианского учения ум искал в языческой философии и находил в ней доводы против такого, казалось бы, дерзновенного умаления Бога, кенозиса, так как обнищание Бога, Его снисхождение казалось безумием, а безумие неприемлемо.

"По мнению языческих мыслителей, — скажем словами В. Несмелова, — все несчастье человеческой жизни заключается в связи бессмертного духа и смертного тела, потому что этой связью необходимо создается роковое противоречие в человеческой природе и жизни... Они признавали связь духа и тела в человеческой природе за связь неестественную, и это признание определило собой все дальнейшее построение их сотериологических воззрений". И раз уж человеческий ум не может удовлетвориться ни системой материалистического монизма, ни системой монизма спиритуалистического или идеалистического, то естественно остается единоприемлемым миропонимание дуалистическое. Но если из дуалистического миропонимания (т. е. из признания наличности двух начал в человеке, духа и тела) легко вытекает соблазн окказионализма, который никак не в состоянии обосновать и осмыслить само бытие духа в чуждом ему теле, то, следовательно, надо искать чего-то другого, иного, чем окказионализм, подхода к телу и духу. Надо оправдать тело перед лицом духовного начала, надо уверовать в возможность его одухотворенности (σώμα πνευματικόν [тело духовное]). Вот почему православная богословская мысль путем долгих и мучительных исканий, споров, богословских дерзновенных вопрошаний и, конечно, при участии многовекового мистического и аскетического опыта пришла к вере и учению об обоженной плоти, что у мистиков Востока выразилось в учении о "богоподобной плоти" (особенно у святого Григория Паламы).

Иудеи спрашивали: "Как Он может дать нам есть Свою Плоть?" (6:52). По этому поводу хорошо замечает Златоуст: "Что воскрешали пророки, это апостолы знали, хотя Писание говорит об этом и не так ясно; но чтобы кто-нибудь ел плоть, о том никогда не говорил ни один из пророков".

Это именно σώμα πνευματικόν или όμοθεον σώμα [тело, единое с Божеством] было камнем преткновения для рационализировавших капернаумских слушателей Христа и осталось таким же камнем для современных рационалистов. Спрашивали иудеи: "Как Он может дать нам есть Свою Плоть?" (6:52). Слова Спасителя соблазняли даже близких Ему учеников, которые постоянно Его слушали (6:61). "С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним" (6:66).

Как это типично для всех времен, до нашего включительно! Чудеса Христовы иудеи видели и изумлялись им; нравственному учению Его внимали и с благоговением принимали, как самую возвышенную проповедь, и этим готовы были ограничить круг своих религиозных потребностей. Догматическое же учение о вечном бытии Сына (Ин. 8:58) и о единосущии Его с Отцом показалось благочестивому иудею хулой (Ин. 5:18; 10: 30-31). А уж это учение в "капернаумском сонмище" о возможности освящения тела, о причастии к обоженной плоти, об обожении, таким образом, и себя и о воскресении в этом теле — всё это показалось безумием и повергло в скорбь иудейского рационалиста и оттолкнуло от Спасителя даже близких Ему учеников. Разве не то же мы видим и теперь? Разве не тот же дух рационализма и скепсиса томит наш разум? Разве не хотим мы в Тайной Вечере видеть только "трогательную" сцену прощальной трапезы с учениками и вслед за тем в Литургии — только символическое воспоминание этой Вечери? Разве многие верующие в наши дни не отходят от Христа и от Церкви подобно соблазнившимся ученикам Господа?

Ах, как многие в наше время готовы принять в Евангелии только "исключительно высокую нравственную проповедь" и вслед за Ренаном и Толстым видеть в Христе только "совершенного учителя морали!" Ах, как многие не понимают, что Евхаристия есть центральная точка христианской религиозной жизни, что без нее нет Церкви, нет и Самого Вечного Богочеловека!

Существуют люди, которые воздыхают о духовных благах, — говорит Lagrange, — которые ищут их около Господа Иисуса Христа. Но Евхаристия их отвращает; они приемлют ее только, как воспоминание прошлого. Но тогда Иисус не присутствует среди них реально, Он как бы лишен божественного свойства быть везде и всегда со Своими. Он отдан определенному моменту истории... И они говорят: "Как может этот Человек дать нам есть Свою Плоть?"

Потому-то Спаситель и предложил эту Свою проповедь о Небесном Хлебе задолго до Тайной Вечери, чтобы приготовить Своих апостолов к принятию этой мысли, чтобы приучить к ней. Рационалистическое же сознание среднего религиозного обывателя не может принять этой слишком дерзновенной, головокружительной мысли. Она, по-видимому, останется "юродством" для многих еще на многие века. Принять Евхаристию, принять учение об обоженной плоти, о вочеловечении Бога, может быть, гораздо труднее, чем согласиться с мыслью о существовании Бога.

Источник: http://vsemolitva.ru

comments

---

Установление Евхаристии на тайной вечере

2015-03-13 16:10:40 (читать в оригинале)

Для полноты исторического разбора и правильности анализа евхаристического богослужения надо начать исследование с возможно более древних евхаристических молитв. Божественная Литургия, как и всякое церковное тайнодействие, имеет свое обоснование в Священном Писании. Таинство Тела и Крови установлено Самим Господом на Его прощальной Вечере с учениками. По Его заповеди апостолы и их преемники продолжали совершать то же тайнодействие и передали это последующим поколениям, как воспоминание о Господе, о Его земной жизни, искуплении, Тайной Вечере, страдании и смерти, Воскресении и вознесении на небо.

Поэтому перед литургистом встает в первую очередь вопрос о самой Вечере Господней с учениками, т. е. о времени ее совершения, ее порядке и некоторых подробностях.

Время совершения Спасителем Его прощальной Вечери представляется неясным при сопоставлении указаний синоптиков. Выходит, что Пасха и день опресночный отождествляются. (Мф.: "В первый день опресночный". Мк. — то же; Лк.: "Настал день опресноков, в который надлежало закалать пасхального агнца"). Между тем это не так. Пасха совершалась вечером 14 Нисана, первый день опресноков — 15 Нисана, и опресноки длились до 21-го. Евангелисты же пользуются позднейшей терминологией — времен Иосифа Флавия и Талмуда. Талмуд знает "пасху египетскую" и "пасху последующих родов", каковая совершалась не один день, а семь. По этой терминологии Пасха присоединялась к дням опресночным, и их, следовательно, было не семь, а восемь. Тогда старейшина семьи уже вечером 13-го Нисана со светильником обходил жилище, устранял все квасное, которое и сожигалось утром 14-го. Спаситель совершал Пасху иудейскую, а не новозаветную. Он ее совершал в законный день и час: ότε 'εγένετο ή ώρα [когда настал час] (Лк. 22:14).

Но тогда непонятны слова Иоанна (13:1): "Прежде праздника Пасхи", "πρό δέ τής έορτής, τοϋ πάσχα είδώς". По проф. Богдашевскому (впосл. епископ Василий, последний ректор Киевской Духовной Академии), προ δε της εορτής нужно относить не к είδώς, "зная, что пришел час Его", а к άγαπήσας [возлюбив] и к ήγάπησεν [возлюбил], т. е. что прежде Пасхи и прежде Вечери Спаситель возлюбил, явил любовь к ученикам и указал добрейший путь смирения.

Вечеря должна была быть тайной, т. е. только в обществе учеников. Поэтому и не называется точно домохозяин, а только ученики посылаются πρός τόν δείνα [к такому-то] "ко онсице". Стечение паломников в святой Город могло быть огромным; Иосиф Флавий говорит о количестве свыше 250 000 агнцев, закалавшихся в тот день. В комнатах могло помещаться по нескольку фратрий, каждая не менее 10 душ. Но Спаситель хочет провести Вечерю только в кругу Своих близких учеников. Поэтому текст Мк. 14:14 в некоторых рукописных кодексах (אּ С.124) имеет уточнение места совершения Вечери: κατάλυμά μόυ, Моя горница.

Приготовление к Вечере совершалось 14-го же. Между 3 и 6 часами апостолы купили во дворе храма пасхального агнца и сами его заклали; дома испекли его законным образом, т. е. на вертеле, приготовили опресноки, горькое зелье, "харосэт" и вино.

Источник: http://vsemolitva.ru

comments

---

История канона священных книг Нового Завета

2015-03-13 16:07:17 (читать в оригинале)

Новозаветные священные книги все являются каноническими. Каноническое достоинство эти книги приобрели сразу после своего появления в свет, ибо всем известны были высокоавторитетные имена их авторов. Замечательно в этом отношении свидетельство св. Ап. Петра в его 2-м соб. послании (3:16), где он говорит, как уже об известных ему, "всех посланиях" св. Апостола Павла. Написав послание для Колоссян, св. Апостол Павел дает распоряжение, чтобы оно было прочитано и в Лаодикийской церкви (Кол. 4:16). Мы имеем множество доказательств того, что Церковь всегда и с самого начала признавала каноническое достоинство известных нам в настоящее время новозаветных священных книг. Если же и существовали сомнения относительно некоторых из книг, на что любит ссылаться так наз. "отрицательная критика", то эти сомнения принадлежали частным лицам и не разделялись всею Церковью.

Уже в писаниях "мужей апостольских" мы находим отдельные изречения из всех почти известных нам новозаветных книг, а в нескольких отдельных книгах мужи апостольские дают прямое и ясное свидетельство, как о книгах, несомненно имеющих апостольское происхождение. Так например, отдельные места из новозаветных книг встречаются у св. Варнавы, спутника и сотрудника св. Апостола Павла, в его послании, у св. Климента Римского в его посланиях к Коринфянам, у священномученика Игнатия Богоносца, Епископа Антиохийского, бывшего учеником св. Апостола Иоанна Богослова, в его 7 посланиях, из коих ясно видно, что ему хорошо были известны все четыре Евангелия; у священномученика Поликарпа, Епископа Смирнского, также ученика св. Иоанна Богослова, в его послании к Филиппийцам, и у Папия, Епископа Иерапольского, тоже ученика св. Иоанна Богослова, в его книгах, отрывки из которых приведены Евсевием в его Истории Церкви.

Все эти мужи апостольские жили во второй половине первого и начале второго века.

Множество ссылок на новозаветные священные книги и выписок из них мы находим и у несколько более поздних по времени церковных писателей - апологетов, живших во втором веке. Так, например, св. мученик Иустин-философ в своей апологии "Разговор с Трифоном-иудеем" и прочих сочинениях приводит до 127-ми евангельских текстов; священномученик Ириней, Епископ Лионский, в своем сочинении "Пять книг против ересей" свидетельствует о достоверности всех четырех наших Евангелий и приводит огромное количество дословных из них выписок; Тациан в своей книге "Речь против эллинов", обличая безумие язычества, доказывает божественность священного Писания, приводя тексты из Евангелия; ему же принадлежит первая попытка составления свода всех четырех Евангелий, известного под названием "диатес-сарона". Знаменитый учитель и глава Александрийского училища Климент Александрийский во всех дошедших до нас своих сочинениях, как, например, "Педагог", "Смесь или Строматы" и др., приводит многочисленные места из новозаветных священных книг, как из таких, подлинность которых не подлежит никакому сомнению. Языческий философ Афинагор, приступивший к чтению Священного Писания с намерением писать против христианства, но сделавшийся вместо этого блестящим апологетом Христовой веры, в своей апологии приводит целый ряд подлинных изречений Евангелия, поясняя при этом, что "так говорит писание". Св. Феофил, Епископ Антиохийский, в дошедших до нас "Трех книгах к Автолику" делает много дословных ссылок на Евангелие, а, по свидетельству блаженного Иеронима, им был составлен свод всех четырех Евангелий и написан "Комментарий на Евангелие".

От ученейшего церковного писателя Оригена, жившего в конце второго и начале третьего века, до нас дошел целый ряд сочинений, в которых он приводит громадное количество текстов из новозаветных священных книг и дает нам свидетельство, что несомненно апостольскими и божественными писаниями во всей поднебесной Церкви признавались, как четыре Евангелия, так и книги Деяний Апостольских, Апокалипсис и 14 посланий св. Апостола Павла.

Чрезвычайно ценны также и свидетельства от "внешних" - еретиков и язычников. В сочинениях еретиков Василида, Карпократа, Валентина, Птоломея, Гераклиона и Маркиона мы находим много мест, из которых ясно видно, что им хорошо были известны наши новозаветные священные книги. Все они жили во втором веке.

Особенно важно появившееся в половине того же второго века полное ненависти ко Христу сочинение языческого философа Цельса под названием "истинное слово", в котором весь материал для нападений на христианство заимствован из всех четырех наших Евангелий, причем нередко встречаются даже дословные выписки из них.

Правда, не во всех древних списках священных книг Нового Завета, дошедших до нас, перечисляются всегда полностью все принимаемые Церковью 27 книг. В так наз. "Мураториевом каноне", относящемся, как полагают, ко 2-ой половине второго века и найденном в прошлом столетии профессором Мураторием, перечисляются на латинском языке только 4 Евангелия, книга Деяний св. Апостолов, 13 посланий св. Апостола Павла (без послания к Евреям), послание св. Апостола Иуды, послания и Апокалипсис св. Иоанна Богослова. Нет, однако, никаких оснований считать этот "канон" официальным церковным документом.

В этом же втором веке появился перевод священных книг Нового Завета на сирский язык, получивший название "пешито". В нем имеются не указанные в списке Муратория послание к Евреям и послание св. Апостола Иакова, но зато отсутствуют послание св. Апостола Иуды, 2-ое послание св. Ап. Петра, 2-ое и 3-е послания св. Апостола Иоанна и Апокалипсис.

Для всех этих пропусков могли быть причины частного характера, точно так же, как и сомнения отдельных частных лиц, высказывавшиеся относительно подлинности той или другой книги, не имеют серьезного значения, ибо тоже имеют частный характер, иногда с явной тенденциозностью.

Известно, например, что основатель протестантизма Мартин Лютер пытался заподозривать подлинность послания св. Ап. Иакова потому, что в нем решительно подчеркивается недостаточность для спасения одной веры без добрых дел (2:26 - "вера без дела мертва есть"; см. также 2:14, 17, 20 и др.), в то время как провозглашенный им основной догмат протестантского вероучения утверждает как раз обратное, что "человек оправдывается одною верою без добрых дел". Столь же тенденциозны, конечно, и все остальные подобные же попытки опорочить наш новозаветный канон.

Что же касается всей Церкви в целом, то она всегда с самого начала принимала все признаваемые у нас в настоящее время новозаветные священные книги, что и было засвидетельствовано в 360 году на поместном лаодикийском соборе, издавшем определение, в котором перечисляются поименно все 27 наших новозаветных священных книг. Это определение было потом торжественно подтверждено и получило таким образом вселенский характер на VI Вселенском соборе.

Источник: http://vsemolitva.ru

comments