Как в этом мире все случайно
Нас как-то зачали нечаянно
И как-то не под той звездой
А под холодной и чужой
И маемся весь путь земной

Как в этом мире все случайно
Мы ошибаемся отчаянно
И как-то пропускаем мимо
Что было так необходимо
Мы все-таки обходим мимо

Как наши души неприкаянны
Безвинные мы все же Каины
И как стремимся окаянно
Брегам земли обетованной

И встреча! Тут и возгорится
Все что дотоле только мнится
Все что дотоле только снится
Вот-вот! И все ж не совершится

Что ж в жизни сей необходимо?
Идет она невозвратимо.

Сказка.

От кемпинга в Кинсарвике, прошагав километров двадцать по горному плато Хардангервидда, мы пришли на турбазу Ставали.
Несколько домиков, туалет с дыркой, генератор. Вода по трубе постоянно течет в переполненную бочку и выливается в ручей.
Само собой - лыжи (у печки стоят) на стенке висят.

“ Есть хотите ?” - спросила хозяйка-администраторша". Еще бы!
"Вот вам наша норвежская каша на сметане - ромегрот. Ну и колбаски всякие". Не совсем по-нашенски, но мы никому не расскажем.
Вкусно, но кашные калории зашкаливают.

“В бане хотите помыться?”. Я уже представил, как сижу в сауне… “В-о-о-он труба, там и баня. Час времени вам на мытье”.

Мы залезли в это корыто по горло, вода градусов 40-45. Выдержали минут двадцать.

“У нас тут есть кое-какие порядки. Каждый перед уходом должен помыть полы в своей комнате и еще на одном “объекте”. Вам в столовой”.
Ну ты даешь, тетя. Да за такие деньги, что ты с нас содрала, ты должна сама все полы мыть … пи … пи … пи …
Короче, придется мыть.

За одним из столиков сидела шумная компания французов.
Им, похоже, не объяснили, что мытье полов - это не инициатива, а обязаловка.
Самый громкий из них изобразил, что он будет проверять белым платочком… Смейся, смейся...

А небо-то совсем потемнело. Кажется дождь собирается.

Дождь и правда лил весь следующий день и ночь …
Но надо двигаться. График жесткий, гостиница в Тюсседале заказана на послезавтра.
Тюсседаль, кстати, оказался очень романтичным местечком. Но об этом позже. А можно и сейчас, делают же люди всякие лирические отступления.

Вот она, норвежская белая ночь.

Я бросил прощальный взгляд на Ставали. “Громкий” француз уныло драил туалет…

Это прощальный взгляд (если кто не понял). Sorry за личные фото.

Хардангервидда опять проглотила нас и не отпускала еще два дня.

Ну вот и спуск к Лофтхусу, оттуда автобус до Тюсседаля.

Треки закончились. Теперь - норвежские достопримечательности. О них в следующем посте.

Мой рассказ о Батуми был бы неполный, если бы я не рассказал еще о нескольких аттракциях, которые несомненно притягивают туристов и можно сказать, являются визитной карточкой этого города. И первая аттракция - это скульптура грузинских Ромео и Джульетты - Али и Нино.

Композиция расположена на побережье моря, на самом въезде в город, прямо возле Колеса обозрения. Автор скульптуры — Тамара Квеситадзе, а установлен памятник был в 2011 году. О судьбе влюбленных Али и Нино написано в одноименной книге. В произведении описывается, как потомок знатной азербайджанской фамилии Али хан Ширваншир влюбился в дочь князя Грузии Нино Кипиани, которая обучалась в женской гимназии Баку. Препятствием на пути влюбленных стала их вера — Али был мусульманином, а Нино — христианкой. Отец Али не был против их брака, а вот отец девушки противился тому, чтобы она вышла замуж за мусульманина.

Несмотря на то, что в конце концов влюбленные поженились, на их жизненном пути возникало много препятствий, которые их разлучали. Это было отражено в скульптурной композиции, где 8-метровые статуи мужчины и женщины сначала приближаются друг к друг, сливаются и опять расстаются. Особо красиво наблюдать за этим 10-минутным действом в темное время суток, когда статуи эффектно подсвечены.

Я попыталась это снять, но на телефон, рука дрожит, народ туда сюда ходит, но все же вполне понятно как это интересно!

https://www.youtube.com/edit?o=U&video_id=SsdRQxWOnmo

Вторая аттракция, которая есть во всех путеводителях - фонтан, названный Башня чачи, которые представляет собой точную копию здания, которое было в Батуми в начале ХХ века. Это 25-метровая башня с часами, окруженная четырьмя бассейнами. Довольно необычно, но типично по-грузински, что каждую неделю в 19:00 в течение 10-15 минут из фонтана льется чача. Все это делается для привлечения туристов и популяризации этого грузинского напитка. Причем если раньше народ точно знал когда будет литься чача, то теперь это делается спонтанно, никто не знает ни время, ни дня. Вот как-то днем или мы там не были, или я внимания не обратила, но пришлось фотографировать вечером, практически без света. Так что звиняйте.

Дальше - французские светомузыкальные фонтаны. Одни фонтаны, которые находятся в центре, недалеко от пирса, я уже показывала. Французские фонтаны находятся чуть дальше по набережной. Ну честно сказать, видели мы фонтаны и покрасивее, но эти, на фонее моря - просто завораживают.

https://www.youtube.com/edit?o=U&video_id=oBUqsCguUCo

И рядом, буквально на очень оживленном шоссе есть еще одна движущая скульптура, тоже мужчина и женщина, только если откровенно, я совершенно не поняла идею. И нигде не нашла! Может кто знает? Или во всяком случае объяснит, что курил автор?

https://www.youtube.com/watch?v=6s3TS0yw_Nw

Еще одна несомненная аттракция - Колесо обозрения, это конечно, не Лондон ай, но и цена совсем не та, не лондонская. Стоит батумское колесо всего 3 лари - это шекелей 5.

Мы, опять же, попали на колесо только поздно вечером, так что все картинки ночные и снимать с движущегося колеса в темноте - это жесть.)

Али и Нино слились в экстазе.

Ну и все, напоследок еще несколько фото ночного Батуми. Он красив ночью, подсвеченный, таинственный.

Музыка — это рамка, обрамляющая движение. Сам танец от нее не зависит, но музыка может поменять общую картину восприятия, придать другой смысл, изменить оттенок, сдвинуть акценты. Как-то в интервью Охад Нагарин сказал мне, что настоящий танцовщик может танцевать без музыки, в полной тишине. В наушниках, или под стук метронома. Воздух и пространство важнее звука. Но Нагарин не был бы сам собой, если бы постоянно не шел на эксперименты – с воздухом, пространством и с музыкой. Он часто говорит, что покупает огромное количество дисков – без разбора, выбирая их по понравившейся картинке на конверте и потому много слушает и слышит, и умеет найти самые неожиданные мелодии: от псалмов – до крутого рэпа, от григорианских напевов — до электроники. И всё – всё интересно! «Венесуэлла» — его новая работа для ансамбля «Бат-Шевы» и как всегда, как всегда, как всегда – постоянный напев-мантра — неожиданна! И как ее описать, кроме как словом неожиданно — непонятно, хотя, казалось бы, я видела у «Бат-Шевы» всё. И все равно – неожиданно, здорово и до слёз. Не потому, что сентиментально, не потому что печально, а потому что прекрасно.

Хотя есть в «Венесуэлле» и печаль, и слезы и надрыв, есть сила и слабость, повиновение и подчинения, сластолюбие и нежность, смелость и уход. Есть немного танго, немного сальсы. Есть кентавры (хотя может это экзотические принцессы, дочери махараджи, медленно покачиваются на слонах под индийскую сахарную музыку Болливуда), жертвы, хозяева и слуги. Есть барочные бальные туфли и черные костюмы современной готики, платья, напоминающие те, что были в давней работе Нагарина — «Максе». И есть – повторю-повторю-повторю – утонченная изысканная и высчитанная красота движения, острой бритвой по лекалу выточенного движения. Такого, от которого больно, от которого замираешь и которое вызывает желание танцевать.

А почему «Венесуэлла» — так это и не суть важно. Не ищите ответа во флагах, появляющихся в руках танцовщиков в одном из отрывков второй части. Венесуэльского флага там нет. А есть флаги выдуманные, придуманные, составленные из цветов палестинского флага. Зачем? – а чтобы похулиганить, эпатаж на сцене не вредит, социальная критика присуща всем, и нельзя же быть все время чересчур серьезным или барочно-утонченным. «Я считаю, что сжечь флаг на сцене в спектакле можно» — говорит Нагарин, иронизирую по поводу политических аллюзий и диспутов, но не делает этого и даже не намекает на возможность такого действия в «Венесуэлле». Его танцовщики отчаянно хлещут флагами сцену, затем укрывают ими павшего – как саваном, а затем флаги исчезают. Символы проходящи, как и тень, как движение, как дуновение воздуха.

Две части по 40 минут. Две группы танцовщиков. Два диалога между движением и музыкой. Хореография второй части – практически слепок с первой, мелкие различия, другая музыка, текст произносится иначе, blackout на полминуты, и возникает иная рама и потому иное зрелище – от завязки, через 10 частей и до финала. Движение и номера идентичны, но музыка давит на них и распределяет тени и фигуры по-своему, легкость перетекает в тяжесть, скульптурные позы в полёт, рэпперский речитатив — в яростный крик боли, и затем — в средневековую мелодию, подчеркивающую синхронность ансамбля и индивидуальность его танцовщиков, марширующих в марше, прильнувших в танго, фланирующих в сальсе, парящих в бесконечной мозаике мгновенных, глазу не поймать смене сцен, поз, сочетаний. Это мгновенное распределение фигур по сцене и столь же мгновенный разгон, их соединение, когда в мимолетности танца их бросает к друг другу все еще не разгаданная тайна хореографии Нагарина, мелкие детали которой – как блестки на парусе. Этот парус шумит в воздухе, в полумраке, недостижим, и мы под ним двигаемся, плывем в новой эстетике. Плывем в Венесуэллу, от отстраненности к причастности, от борьбы к смирению, каждый по-своему интерпретируя, чувствуя и понимая двойной повтор хореографии и сцен и смену музыки. Плывем, продолжаем путешествие, но, скорее, начинаем новое вместе с танцорами из мира музыки мягкой, тихой, вкрадчивой и медленной в мир музыки, вонзающийся в жилы, в мир, содрогающийся от рыданий, но смиряющийся в конце концов. Всё уходит, остается пустая страница и всё начинается сначала в бесконечных возможностях выбора.

Дополнительная информация на сайте — https://batsheva.co.il/he/repertory?open=Premiere

Фото: © Askaf — предоставлено пресс-службой ансамбля «Бат-Шева»