«Они заблудились меж просек оленьих, Под сенью берёз и весенних созвездий... Влюбленные завтрашнего поколенья, Как просто вам будет в Сокольники ездить!
И новая юность поверит едва ли, Что папа и мама здесь тоже бывали».
Евгений Долматовский «Добровольцы»
Я бы никогда не могла предположить, что тема, связанная с взаимоотношениями полов в Советском Союзе сделается предметом насмешек, домыслов, а также - восхищения и особого (иной раз даже – болезненного) интереса. Не мудрено, ибо слишком много легенд и сплетен крутится вокруг этой темы. Более того – она вызывает ожесточённые споры в популярных блогах, на телевидении и в печати. «Мы были целомудренными и нацеленными на создание крепкой семьи!», - утверждают одни. «Мы были забитыми и закомплексованными, а месткомы на полном серьёзе разбирали дела неверных супругов», - жёстко парируют другие. Дамский вопль: «Секса у нас нет!», вырванный из контекста, цитируется вот уже четверть века с завидным постоянством, и никто не хочет дослушать этот спич до конца, а ведь речь-то шла не о жизни, а конкретно - о рекламе на телевидении. Советскую систему также принято обвинять в гомофобии и в жестоком, непримиримом отношении ко всем «иным», в том числе и к childfree (вспомните так называемый «налог на бездетность»). И никому почему-то не приходит в голову, что и в «цивилизованном мире» толерантность – не такое уж давнее изобретение.
Но тот факт, что в СССР шла активная пропаганда здоровой – традиционной - семейной жизни, отрицать не приходится. Даже оголтелые антисоветчики с ностальгическим умилением вспоминают своё детство, своих счастливых родителей, целомудренных одноклассниц и первую любовь, случившуюся на первом курсе. С другой стороны, по интернету гуляют подделки или, как нынче принято говорить – фейки, содержащие откровенно ложные сведения. А так как люди сейчас все знания о мире получают, не выходя из on-line-а, то уже не приходится говорить о детальном освоении темы. Главное - вовремя сделать простенькое телодвижение под названием ‘copypast’ и всем вместе посмеяться над каким-нибудь опусом. «Во дают, а?!» Так, некоторое время назад по сети гуляла странная «цитата», якобы, взятая из книги по домоводству 1960-х годов. Я привожу часть этого текста, дабы вы могли насладиться степенью умственной незамутненности. Итак, вы вспомнили наши 1960-е? А теперь читаем! «Вы должны помнить, что к приходу мужа со службы нужно готовиться ежедневно. Подготовьте детей, умойте их, причешите и переоденьте в чистую, нарядную одежду. Они должны построиться и приветствовать отца, когда он войдет в двери. Для такого случая, сами наденьте чистый передник и постарайтесь себя украсить - например, повяжите в волосы бант. В разговоры с мужем не вступайте, помните, как сильно он устал, и на что ему приходится идти каждодневно на службе, ради вас - молча накормите его, и, лишь после того, как он прочитает газету, вы можете попытаться с ним заговорить». Насладились уже? Я так и знала! Вы представили себе девушку-шестидесятницу, вашу маму-походницу, студентку МИФИ или МИСИ, которая повязывает бант, передник и безропотно ждёт мужа. А он, гад, закопал её диплом и насильно поставил к плите? Но что самое дикое – многие люди в это поверили. «Я знала, что в Совке женщину считали за бессловесных тварей, но чтобы такое…!» Или: «Ужас! Они сидели дома, в то время как их сверстницы на западе делали карьеру!».
Разумеется, были и те, кто с лёгкостью распознали фейк. Неудивительно! Скажу больше – это пособие, как раз, писалось для американских женщин. Дело в том, что после войны в США, да и в странах Европы тоже, получил распространение женский тип под названием ‘fly-lady’. То была привлекательная, холёная домохозяйка с утончёнными манерами и красивой фигурой. Её крохотный мир – это пространство идеально обустроенной кухни, богатой гостиной и, разумеется, уютной детской. Она не намеревалась штурмовать офис, как не собиралась рубить дрова,перепахивать поле и приручать нейтрино. Никаких коней на скаку и горящих изб. Появление ‘fly-lady’ в качестве эталона «настоящей женщины» было своеобразной реакцией на пережитые военные лишения. Всем тогда остро хотелось уюта, семейного тепла, домашней пищи. Мужчина желал видеть рядом с собой обаятельную и покладистую красавицу. В СССР феномена ‘fly-lady’ не могло быть, в принципе, потому что наши женщины были заняты на производстве и частенько занимали сугубо «мужские» должности. И всё это не мешало им выходить замуж и рожать детей. В Советском Союзе наблюдалась интересная ситуация – с одной стороны главенствовал сугубо урбанистический, «цивилизаторский» принцип включения женщины в производство, а с другой стороны – никуда не исчезли традиционные, старорусские обыкновения, вроде хранения невинности до свадьбы и обзаведения крепкой семьёй. Бытовала даже присказка, что «…один ребёнок – это ещё не семья», а дамские журналы показывали идеальность семейств, где воспитываются по двое-трое-четверо детей. В общем, получалось парадоксальное смешение несмешиваемых компонентов, а устремлённость в Будущее уживалась с культом Прошлого.
Кстати, вы заметили, что в лексиконе советского агитпропа бытовало понятие «советская женщина», но при этом отсутствовал термин «советский мужчина»? Также в печати и на плакатах постоянно встречались словосочетания «советские дети» и «советская семья». Мужчина же выступал исключительно в социально-профессиональной ипостаси – советский воин, советский рабочий и так далее. Женщина рассматривалась, прежде всего, как носительница поло-ролевой функции. Да. Она могла быть учёным, космонавтом, комбайнёром, но при этом она оставалась именно женщиной. Смотрите - в стране отмечался Международный Женский День 8 марта, тогда как мужским праздником был День Советской Армии и Военно-Морского Флота 23 февраля. То есть даже на уровне пропаганды женщину считали, большей частью, хранительницей рода. Правда, так было не всегда. Вспомним первые послереволюционные годы!
В 1920-х годах случалось много перегибов, курьёзов и даже откровенного вредительства, которое, впрочем, было завуалировано «революционной целесообразностью» или ещё каким-нибудь «сломом старого мира». Более того, в эти годы вовсю провозглашалась концепция «человека – машины», то есть организм объявлялся неким набором деталей, а любовь отныне считалась проявлением инстинктов и обычным биохимическим процессом. Всё. Потому что души, как объяснили вожди, вовсе нет. Осталась одна биохимия. И вообще, скоро мы научимся управлять человеческим мозгом при помощи радиоволн, а со временем будем бессмертными, как регреtuummobile. «Новому человеку – новый быт!» - кричали лозунги. Под «новым бытом» подразумевались и дома-коммуны, и фабрики-кухни, и даже – относительная свобода половых отношений, выраженная в дискуссионном вопросе: «Может ли комсомолка отказать комсомольцу?» Эпатажная революционерка Александра Коллонтай провозглашала, что половой аскетизм (то есть нормальные брачно-семейные отношения) – это буржуазный предрассудок. Многие «мыслители», ссылаясь на произведения утопистов Ренессанса и Галантного Века, утверждали, что в идеальном обществе жёны и дети будут общими. Но 1920-е годы – это эпоха громких диспутов, посему бытовала и полярная точка зрения. Другими деятелями подчёркивалось, что свободная любовь – это, как раз, проявление буржуазной разнузданности. Так, в журнале «Физкультура и спорт» за 1929 год читаем: «Всякий, кто задумается над половым вопросом, сразу увидит, что половая жизнь современного общества ненормальна. Естественная потребность и необходимость продолжения рода буржуазной культурой, буржуазным бытом и воспитанием извращена и искажена». Возникали и совсем уж парадоксальные тексты, вроде «Двенадцати половых заповедей революционного пролетариата» (1924) Арона Залкинда. Автор пишет: «Чисто физическое половое влечение недопустимо с революционно-пролетарской точки зрения. Половое влечение к классово-враждебному, морально-противному, бесчестному объекту является таким же извращением, как и половое влечение человека к крокодилу, к орангутангу».
В эти годы заключение и расторжение брака имели облегчённый характер. Достаточно упомянуть такие культовые вещи, как «Двенадцать стульев» Ильфа - Петрова и «Не может быть!» Михаила Зощенко. Помните? «В следующий раз быстро не женись!» Плакаты со словами «Долой кухонное рабство!» подразумевали, что свободная женщина-труженица не обязана быть ещё и домохозяйкой. Долой примус! Да здравствует фабрика-кухня! Предполагалось, что люди наконец-то перестанут готовить дома и будут посещать комфортабельные и эстетически привлекательные столовые… Но время экспериментов закончилось – начались тридцатые годы, которые во многом были антиподом предыдущего десятилетия. Сталинская эпоха – время возврата к имперским традициям, к «дедовским» обыкновениям и добродетелям, к пестованию крепких семейств. В жизнь советского человека начали возвращаться забытые праздники и утраченные привычки.
Сергей Щипачёв в 1939 году написал стихотворение, которое можно называть «программным»:
«Любовью дорожить умейте,
С годами дорожить вдвойне.
Любовь не вздохи на скамейке
И не прогулки при луне.
Всё будет: слякоть и пороша.
Ведь вместе надо жизнь прожить.
Любовь с хорошей песней схожа,
А песню нелегко сложить».
Это стихотворение можно считать знаком-символом, характеризующим идеальные отношения полов в СССР. Любовь, верность, преодоление общих трудностей. Или, как пелось в известной советской песне:
«И так же, как в жизни каждый, любовь ты встретишь однажды,
С тобою, как ты, отважно сквозь бури она пройдёт,
И снег, и ветер, синих звёзд ночной полёт,
Меня мое сердце в тревожную даль зовёт».
Кстати, напомню, что 7 марта 1934 года принята статья 121 УК РСФСР, согласно которой гомосексуализм стал караться лишением свободы на срок до 5 лет, а в случае применения физического насилия или его угроз, или в отношении несовершеннолетнего, или с использованием зависимого положения потерпевшего – до 8 лет... С 1936 по 1955 год в стране были законодательно запрещены аборты (за исключением тех, которые производились по медицинским основаниям), хотя борьба с ними через прессу велась и до, и после. Кстати, тема половой жизни в советской печати освещалась и до Перестройки, просто об этом строчили не борзые журналисты, пишущие на все темы подряд, а врачи, социологи и психологи - в журнале под названием «Здоровье». Тексты были научно-популярного содержания и без той самой гнилой «клубнички», которая сделалась источником дохода для ряда современных СМИ.
Ещё интересный момент. Как известно, советская дидактика была на редкость эклектична – в ней спокойно уживались «пролетарская мораль», крестьянские, старорусские представления о семье и – …дворянские добродетели, почерпнутые из школьной классики и популярной приключенческой литературы. Девочки учились женственности на примерах Наташи Ростовой и Татьяны Лариной, а также разбирали на уроках образы «тургеневских девушек». Потом, приходя из школы мы зачитывались «Виконтом де Бражелоном», «Графиней де Монсоро» и «Консуэло». Мальчишки учились политесу у мушкетёров, у Дон-Кихота и у Айвенго. Так возник исключительно советский феномен «крапивинских мальчиков» - детей-аристократов (sic!) из книг писателя Владислава Крапивина. В пособиях, вроде «Эстетики поведения» (1964) говорилось о том, что мужчина должен подавать женщине руку, пропускать её вперёд, придерживать ей дверь, подавать пальто и ухаживать за столом. Неизменно подчёркивалось, что, несмотря на включенность наших женщин в общественно-полезный труд, они всё равно остаются Прекрасными Дамами и Дульсинеями. В кинокартинах постоянно показывали рыцарственное отношение простого работяги к своей возлюбленной. Так, монтажник-высотник Коля Пасечник из фильма «Высота» (1957) поёт романсы на стихи Дениса Давыдова и упражняется в красивом ухаживании за девушкой Катей.
Что мы видим сейчас? Открываем газету «Культура» (№35) и читаем материал автора Анатолия Антонова «СМИ делают все, чтобы семьи не было». Антонов пишет: «Наша цивилизация добивается успеха в материальных и технических направлениях, но пока не нашла, помимо религии, эффективных стимулов для сохранения семьи. Мы живем в мире, где происходит имитация семейной жизни. Сегодня легко наблюдать, что происходит с семьей, на примере публичных людей. Все они многократно женятся, сожительствуют, меняют партнеров, демонстрируют поистине извращенные союзы, когда молодой мальчик, например, женится на старой женщине. Это и есть уничтожение традиционной семьи. Сотрудники нашей кафедры провели анализ СМИ, кино и телевидения, и пришли к выводу, что практически все российские средства массовой информации в основном работают против семьи. Они не только не поощряют семью с тремя-четырьмя детьми и двумя родителями, находящимися в постоянном браке, но делают все, чтобы такой семьи не было». Листаем глянцевую и дамскую прессу – мужчинам и женщинам советуют «искать разнообразие», рассказывают о проблемах, с которыми может столкнуться любитель свингер-вечеринок, учат жизни покинутых жён и отставленных кавалеров. Выпускаются книжонки, рассказывающие подросткам о сексе. Ну, и, разумеется, отовсюду звучит рефрен, что гомофобия – это нравственный выбор трамвайного быдла и дворовой гопоты. А современные мужчина и женщина становятся заложниками этой помойной «индустрии». Можно, конечно, долго говорить о том, что нас, мол, развращают, заставляют, понуждают. А своя голова – где? Не нравится образ «раскованных креаклов»? Берите пример с советских людей. Благо, фильм «Девчата» крутится по всем каналам, да и не только по праздникам.
Галина Иванкина
А я всегда говорю, что не было в СССР секса, в лопухах ли, в подсолнухах или на перинах, не СЕКСОМ мы все занимались, а ЛЮБОВЬЮ! Мёртвый машинный секс - это для них!
Читай ещё:
Счастье по-советски. Советская культура. Аристократия или быдло? Монарх в России. После бала...
Спектакль МХАТ им. Горького по одноимённой пьесе А.П. Чехова ИВАНОВ, написанной в 1887 году. «Иванов» — первая пьеса Чехова, поставленная на сцене. Действие происходит в одном из уездов средней полосы России.
Постановка Олега Ефремова.
В ролях: И. Смоктуновский, И. Мирошниченко, М. Прудкин, Е. Киндинов, О. Ефремов, Е. Ханаева, А. Степанова, К. Минина, Е. Кондратова, В. Невинный.др.
2013-10-31 18:48:26
Николай Доризо всегда стеснялся своих стихов, он никогда не был "поэтом №1" в СССР, потому, что не ...
+ развернуть текстсохранённая копия
Николай Доризо всегда стеснялся своих стихов, он никогда не был "поэтом №1" в СССР, потому, что не писал на злобу дня. Его называли - певец Любви! "У нас в общежитии свадьба", "Но как на свете без любви прожить", "Помнишь, мама моя", "Ну что сказать мой старый друг...", "А я люблю женатого". Эти песенные строки, с благодарностью будет петь не одно поколение. Поэт выпустил немало поэтических сборников, но в сердца людей он вошёл своими песенными стихами, которые возвысились до уровня "народных".
В передаче участвуют: Надежда Крыгина, Сергей Волчков, Ирина Крутова, Герман Юкавский, Лариса Макарская, Леонид Серебренников, павел иванов, Наталья Баннова, Ренат Ибрагимов.
Грузия-фильм по заказу Гостелерадио. СССР. 1981 г.
Режиссер: Георгий Матарадзе Актеры: Бердия Капианидзе, Дато (Давид) Кублашвили, Гио Иоселиани, Алик Гукарев, Каха Паресишвили, Гия Баларджишвили, Каха Гургенидзе, Михаил Лобжанидзе, Бесик Бачиашвили, Нино Кобаидзе, и др
Семь лирических новелл о первой любви, о возникновении первого наивного и чистого чувства. Герои фильма - подростки, жители провинциального грузинского городка. Это - юные рыцари и их прекрасные дамы, умеющие дружить и любить.
«Чёрные силы мятутся, ветер нам дует в лицо За счастье народное бьются отряды рабочих бойцов».
Павел Арманд «Тучи над городом встали».
В своё время мне довелось прочесть популярную в 1950-х годах сатирическую пьесу «Не называя фамилий» автора Василя Минко. Вещь типичнейшая для той эпохи – капризная дочка высокопоставленного чиновника не желает работать на периферии, тогда как её жених Максим – правильный советский юноша – как раз-таки активно рвётся в бой, чтобы на окраине цивилизации возводить новый город с романтическим названием Ясные Зори. Узнали риторику и стилистику времени? Так вот, в этой пьесе постоянно звучит тема счастья. В своём патетичном монологе Максим говорит о том, что настоящие люди сами творят своё счастье. «А ты хочешь, чтобы тебе построили его другие. Ты ищешь во мне не друга жизни, а творца твоего маленького счастьица, такого же, какое создал твоей матери твой отец». Таким образом, красной нитью повествования проходит антитеза «правильного счастья» – «счастью неправильному», счастьицу. Что же такое счастье по-советски? Так ли глупы и наивны были все эти лозунги про «всеобщее народное счастье»? Нынче нас, конечно же, стараются убедить, что мы были довольны и радостны … исключительно по незнанию. Мол, мы кричали «Ур-р-ра-а!» на демонстрациях только потому, что не сознавали своей коллективной ущербности, а когда вдруг проснулись и уразумели, то сразу же повернулись в сторону буржуазных ценностей. В общем, перестали повторять свою заученную мантру о «самом счастливом и самом могучем народе в мире». И всё – пошла стрельба и распродажа 90-х.
Но, что самое интересное, поддержание в обществе социального оптимизма, столь популярное в СССР, нынче высоко ценится и западными творцами так называемой «позитивной психологии» - воспроизведение радостных аффирмаций преподносится, как едва ли не единственный путь к удаче и к победительной успешности. Создавать вокруг себя светящуюся «ауру счастья», считывать исключительно хорошие новости и произносить лишь только добрые слова – этому учат психологи популярнейшего в Америке направления. Думай позитивно! Впускай хорошее! Фильтруй всяку-бяку и – будешь вечно молод, радостен и бодр. И, как водится – богат. Куда же без этого? А в Советском Союзе нам всем подавалась исключительно оптимистичная информация о нашем мире – в новостных передачах говорилось о повышении и улучшении, о созидании и покорении, тогда как современные СМИ гораздо больше любят негативные или скандальные сообщения. Думаете потому, что сейчас настолько всё плохо и ужасно? Нет. Просто жареное и даже - палёное продаётся, точнее - хавается быстрее и смачнее. Просто с активным хрустом хавается.
Пример. О неудачах с «Протоном» звонили, кричали все борзописцы, перебивая популярных блогеров и смакуя это едва ли не как личную неудачу Путина. А вот извещение о том, что «…Российская ракета-носитель "Протон-М" успешно доставила на целевую орбиту американский спутник Sirius FM-6» сухо сообщил «Интерфакс» и в блогах – гробовая тишина по этому поводу. Потому что радость и оптимизм не привлекают жующего мещанина, как выяснилось. Но от этого человек – пусть он хоть трижды тупой обыватель - не становится радостнее. Напротив, у него развиваются страхи и патологическая неуверенность. И вот тогда к нему на помощь приходят вкрадчивые психологини – они выдают рецепт персонального счастья. Позитивная аффирмация и личная (оплаченная) защита от потока информационных помоев. Так вот, советские СМИ нам не рассказывали о маньяках, которые, безусловно, водились, и не терзали подробностями обрушения мостов (что тоже случалось), а приподнято вещали о знатных свекловодах и оперных певицах. Нас изначально ограждали от негатива и тщательно отфильтровывали информацию. Было ли это на сто процентов правильно? Пусть каждый сам ответит на этот вопрос. Но факт оставался фактом – человек жил в позитивно-солнечном инфо-пространстве. Кого-то это раздражало, вестимо. Но это просто лирическое отступление. …Итак, что же такое «счастье по-советски»? Во-первых, оно может быть только всеобщим, общенародным, а лучше - планетарным. Борьба за мир во всём мире – из той же «оперы». Когда либералы кричат, что коммунизм и нацизм – это близнецы-братья, они забывают о главном. Большевики хотели счастья, свободы и хлеба для всех и для каждого, тогда как нацисты мечтали о рае для избранных, для расовой элиты с правильными черепами и такими же безупречными извилинами. Разумеется, то была утопия – сделать всех счастливыми, но, безусловно, утопия прекрасная. Нам говорилось, что личное, персональное счастье – это и не счастье вовсе. Счастье – с-часть-е. Я с некоей частью. Я – часть чего-то большого? А личное маленькое счастьице – это так, мещанство, радость жирного куркуля, который натаскал в свою норку разных вкусностей и безделушек. Прямо-таки Мальчиш-Плохиш какой-то! В сатирическом кино и в злободневной литературе постоянно возникал образ отщепенца, который хочет построить свою хатку с краю, дабы зажить там со всеми положенными ему удобствами. «Нет, дорогой!», - отвечали ему сограждане и принимались тут же яростно его перевоспитывать. «Много в доме добра, а где же ваше счастье?» - такой вопрос можно услышать в финале кинокартины «Чужая родня». Мещанская сытость и угрюмо-кулацкое довольство тут противопоставляются молодому горению и радостному коллективизму. Нам показывают – человек не может быть счастлив в одиночку, а уж материальные ценности и вовсе не добавляют веселья. Не в деньгах счастье, одним словом.
Далее, счастье по-советски не может быть «лёгким», как не могут быть лёгкими деньги. Счастье нужно добыть, завоевать, заслужить. В принципе, это никак не противоречит христианскому мировоззрению, да и, собственно, – общечеловеческим ценностям. «Через тернии – к звёздам!» и никак иначе. В этой связи вспоминается детский фантастический фильм «Отроки во Вселенной». Пионеры-космонавты прибывают на далёкую планету, где миром правят человекоподобные роботы, поэтому вторжение землян они рассматривают, как угрозу своей супер-цивилизации. Чтобы нейтрализовать подростков, роботы - «вершители» решают их…насильно осчастливить. Этот процесс похож, скорее всего, на зомбирование или иную сходную процедуру. Лишить души и разума, дабы принудить всегда быть довольными и при этом – равнодушными. Разумеется, советские дети активно сопротивляются этому самому процессу, ибо равнодушие в советской системе ценностей считалось величайшим из грехов. По большому счёту, в сходную ситуацию попадает и былинный персонаж Садко в киноверсии 1952 года. По сюжету новгородцы ищут по свету подлинное счастье и вот, наконец, судьба забрасывает их в восточную страну, где зловеще-прекрасная Птица Феникс поёт им сладкие песни. Точнее, погружает героев в медитативное состояние. Вот буквально её слова: «Страна блаженного покоя… Горе тем, кто хочет деянием добыть счастье. Счастье – это покой». И, понятное дело, что такое ущербное счастьице не подходит былинному гусляру и его товарищам – экзотическую птице-диву грубо заталкивают в мешок и вся недолга. У Аркадия Гайдара есть сказка-притча под названием «Горячий камень». По сюжету юный Ивашка находит глыбу, разбив которую можно вернуть себе молодость. Тогда мальчик решает рассказать о камне немощному старику, чья беспокойная молодость прошла в борьбе за Советскую Власть. Но, как вы помните, он отказывается от этого заманчивого с виду предложения: «…Робко мечтали тогда о том, что пусть хоть не при нас, а после нас наша страна будет такой вот, как она сейчас, - могучей и великой. Это ли не счастье?! И на что мне иная жизнь? Другая молодость? Когда и моя прошла трудно, но ясно и честно!»
Или вот – сатирическая комедия «Лёгкая жизнь». Само название говорит о том, что это – высшая степень падения. Жизнь не может быть лёгкой, это оксюморон. И точно – некий талантливый химик Бочкин, вместо того, чтобы созидать и творить, пристроился в …химчистку. Причём, он и там не работает, а устраивает себе тёпленький «бизнес». Разумеется, денег у бывшего химика навалом, а счастья – увы, не наблюдается, тогда как его радостные товарищи вкалывают в некоем Дальногорске (разновидность уже упомянутых Ясных Зорь). Вот это жизнь! – говорят нам создатели картины. Понятное дело, что бизнесмен Бочкин перевоспитывается и, как водится, обретает искомую полноту бытия. В СССР даже бытовала устойчивая формулировка - «любовь к трудностям». Разумеется, агитпроп, что называется, перегибал палку и если за дело брался бездарный режиссёр или шаблонно-картонный автор, то результат был даже не плачевным, а – дурацким. Над этой патетичной, но не подкрепляемой делами, «любовью к трудностям» издевались фельетонисты, карикатуристы и КВНщики. Мне вспоминается карикатура середины 1960-х, на которой был изображён пресыщенно-тучный, обряженный в какой-то обломовский халат, писатель. Примостившись в уютном «мещанском» кресле, под модным торшером, он пишет многотомный роман с названием …«Любовь к трудностям». В сопроводительном фельетоне говорилось, что некоторые наши авторы, жуя те самые хрестоматийные ананасы с рябчиками, тем не менее, делают себе имена посредством создания стандартных, лозунгово-примитивных книг о пафосном горении на производстве.
Именно поэтому словосочетание «счастье – в труде» приобретало, в конечном итоге, иронический, стёбный оттенок. Хотя, всё те же западные психологи учат, что именно нелюбимая, непроизводительная или пустая работа – кратчайший путь к депрессии. Отсюда – стрессы, нервозность, желание изменить жизнь и при этом – барахтанье в паутине. Поэтому сегодня и в России, и на Западе столь популярен дауншифтинг, то есть уход с ненавистной, даже высокооплачиваемой работы и выбор в пользу какого-нибудь симпатичного творчества, пусть и не приносящего больших доходов. Понятное дело, что вязать коврики приятнее и достойнее, чем бездарно просиживать в опен-спейсе и ждать вожделенной «пятницы-развратницы».
Вопрос счастья остро обсуждается и в знаковом кинофильме конца 1960-х - «Доживём до понедельника». Если вы помните, по сюжету старшеклассники пишут сочинение на тему «Что такое счастье?». В чём проблема? Те, кто использовали отштампованную формулу про любовь к трудностям, оказались …правы. Те, кто писали от души, как Надя Огарышева, мечтающая о патриархальной многодетности, те сделались объектом учительского раздражения. Не по форме. Главный же герой – местный поэт Генка Шестопал и вовсе произнёс только одну фразу: «Счастье – это когда тебя понимают». По большому счёту, этот фильм, как и дата его создания – 1968 год – была неким водоразделом, точкой невозврата. То ли советский человек устал от поисков коллективного, трудного и прекрасного Счастья. То ли это интеллигенция, собственно, задающая тон в обществе, расхотела строить социализм, потому что ей как Остапу Бендеру, сделалось «скучно его строить». Но уже в следующем десятилетии и вплоть до Перестройки нам показывали всё больше личное, персональное счастье. Точнее – его мучительное отсутствие. Появились всевозможные «Осенние марафоны» с «Зимними вишнями» и прочие «Полёты во сне и наяву» - про тоску, уныние и, как водится, адюльтеры без отрыва от производства. Беспросветно-серые краски и дорога в пустоту.
Именно в эти годы возникла песенка «Птица счастья». Вроде бы обыкновенная эстрадная композиция, которую тогда – по привычке - поругивали за безыдейность, но при этом – регулярно крутили по радио. Никто особо и не прислушивался к тексту – бодрая музыка перекрывала суть. А ведь содержание-то занятное, не сказать, жутковатое. Начало вроде бы оптимистично: «Птица счастья завтрашнего дня/ Прилетела, крыльями звеня.../Выбери меня, выбери меня,/Птица счастья завтрашнего дня». В следующем куплете нам чётко сообщают: «Завтра будет лучше, чем вчера». А где же, собственно, то «сегодня», в котором живёт поющий? А вот «сегодня» в этой песне и нет вовсе. Есть некое вчера, которое априори хуже, чем сияющее завтра. Но при всём при этом: «Будет утро завтрашнего дня. / Кто-то станет первым, а не я.../ Кто-то, а не я, кто-то, а не я / Сложит песню завтрашнего дня». То есть лирический герой говорит нам о том, что и Прекрасное Далёко будет принадлежать кому-то другому, но не ему. «А птица удачи опять улетит...». В конце 1980-х годов поиски счастья завели многих в окончательный тупик – квинтэссенцией этой тупиковой ситуации можно назвать книжку Владимира Кунина «Интердевочка» и снятый по этой повести фильм. Нам показали выпотрошенную, а точнее пустую душу Таньки Зайцевой, которая свято уверовала в то, что за границей, где есть 120 программ ТВ и столько же сортов сыра, ей будет лучше и слаще. Слаще ей, возможно, и стало, а вот лучше – увы. Что имеем в итоге?
…Разумеется, сейчас можно цинично посмеяться над неудавшимися попытками построить всеобщее и тотальное счастье с яблонями на Марсе и прочими красивыми грёзами. А можно просто погрустить, что этого по нашей вине так и не случилось.
Галина Иванкина
Читай ещё:
Советская культура. Аристократия или быдло? Монарх в России. После бала...
