Мы живем в опасное время. Как только нам кажется, что наступила какая-то определенность, происходит что-то, заставляющее нас чувствовать себя так, как будто у нас выбили почву из-под ног. Действия и события часто взаимосвязаны, и то, что происходит на одном уровне – оказывая влияние на одних людей, государства, секторы экономики и компании любого размера – может сказаться и на других.
Наглядный пример - недавние теракты в Париже: они коснулись не только семей или друзей жертв, и даже не только жителей Франции. Последствия произошедшего ощущаются по всему миру, и они и дальше будут влиять на государственную политику, тактику предвыборной борьбы, свободу слова в СМИ и т.д. далеко за пределами Европы.

Теракты произошли тогда, когда мир традиционно пытается понять, что будет в следующем году – чтобы предсказать грозящие людям риски, возможности, которые могут возникнуть, и трудности, которые нужно будет преодолеть. Но что можно сказать о долгосрочных рисках? Говорят ли события, подобные терактам в Париже, о невозможности их спрогнозировать? Или эти теракты отражают именно тот вид риск, который должны выявлять долгосрочные прогнозы?

Всемирный экономический форум недавно выпустил отчет «Глобальные риски 2015», в котором он пытается предсказать и классифицировать риски, с которыми мир столкнется в последующие десять лет. ВЭФ делает акцент непосредственно на макроуровне. Например, «самую большую опасность для мировой стабильности в последующие десять лет представляет риск, связанный с международными конфликтами». Угроза войны сопровождается социальными, экологическими, геополитическими, технологическими и экономическими рисками и тенденциями.

Но все эти риски будут ощущаться и на организационном, и, в конечном счете, на индивидуальном уровне. Поэтому мы пытаемся выявить и смягчить их как в конференц-залах, так и за кухонным столом. Кроме того, изменения происходят быстрее, чем когда-либо, при этом правительствам, компаниям и домохозяйствам все труднее успевать за ними. При выявлении, классификации и смягчении рисков следует руководствоваться неоспоримой и не подвластной времени истиной – единственное, что постоянно, это изменения.

Для Гераклита изменения были основным принципом жизни. Макиавелли называл их фортуной: события, которые влияют на нас и определяют наше благосостояние, часто не поддаются осмыслению и контролю. Хотя мы можем попытаться спланировать изменения, мы не всегда можем предсказать их точный характер и сроки. Кроме того, среди всех рисков, которые мы можем спланировать, и планируем, самый большой ущерб могут нанести те, к которым мы не можем подготовиться. Поэтому при выявлении, классификации и смягчении рисков мы также должны учитывать, что далеко не все изменения можно точно предсказать и спланировать.

Отсюда следует, что мы должны обеспечивать устойчивость в своих семьях, организациях и государствах, а также предоставлять средства, необходимые, чтобы эффективно действовать в условиях кризиса – и таким образом минимизировать потенциально разрушительные последствия неожиданного изменения. Это также поможет нам по максимуму использовать потенциальные преимущества такого развития событий. В конечном счете, без непредвиденных изменений человеческие усилия в большинстве своем были бы бесплодными, а инновации оказались бы ненужными.

Такие шокирующие события, как массовое убийство в Charlie Hebdo в Париже, случаются, и, кажется, что они происходят чаще, чем когда-либо. Они переворачивают мир вверх дном, и заставляют нас попытаться разобраться в самих себе. Именно в такие моменты мы демонстрируем способность – или ее отсутствие – противостоять чему-то необъяснимому, незапланированному и неведомому. В то же время подобные моменты напоминают нам о том, что будущие поколения будут судить нас исходя не из того, что мы нажили – лично или в компаниях или государствах – а оценивая наше влияние на окружающих и удовлетворение их потребностей. В опасное время, когда сроки и распространение рисков могут произвести парализующий эффект, важно не только то, что мы делаем, а как мы это делаем. В такое время ценности, которые мы создаем, нельзя измерить только деньгами. Гораздо большее значение имеет помощь своим коллегам, родителям, детям и согражданам. Возможно основной риск в этом году – и в грядущее десятилетие – заключается в том, что мы теряем представление об этой прописной истине.

Подготовлено Forexpf.ru по материалам Project Syndicate

Когда я думаю о перспективах мировой экономики и рынков, меня поражает, что весь мир сообща делает ставку на следующее: переход к значительно более высокому и сбалансированному мировому росту, исправление политических ошибок и предотвращение катастроф на рынках. Хотя все эти результаты, несомненно, желательны, далеко не факт, что они будут достигнуты – и делать на них ставки без какой-либо гарантии означает сильно увеличить риски для нынешних и будущих поколений. Первая составляющая – сбалансированный мировой рост – предполагает продолжительное экономическое восстановление в Соединенных Штатах: темпы роста в этом году составят 3% за счет устойчивого повышения зарплат. Также расчет делается на то, что годовые темпы роста в Китае стабилизируются на уровне 6.5-7%, способствуя постепенному ослаблению рисков, связанных с чрезмерным использованием заемных средств в теневой банковской системе, при этом движущие силы экономического роста продолжат смещаться от экспорта и государственных капитальных расходов в сторону внутреннего потребления и частных инвестиций.

Еще одно, более неопределенное, предположение, лежащее в основе ставки на достижение сбалансированного роста, заключается в том, что Еврозоне и Японии удастся преодолеть слабый рост и избежать дефляции, что, подорвало бы и так слабые экономические показатели, побуждая домохозяйства и компании отложить решения о покупках.

И наконец, это предполагает, что такие страны-экспортеры нефти, как Нигерия, Венесуэла и в особенности Россия предотвратят экономический спад, даже несмотря на резкое падение мировых цен на нефть. Это смелые прогнозы – хотя бы потому, что для достижения этих результатов потребовалось бы существенно реорганизовать экономику, а для этого нужно гораздо больше, чем просто восстановить баланс совокупного спроса и избавиться от чрезмерной задолженности. Хотя США и Китай занимают более выгодные позиции, чем остальные, большинству из этих экономик – в частности страны Еврозоны, Япония и некоторые развивающиеся рынки – пришлось бы создать совершенно новые факторы роста. Еврозоне также нужно было бы усилить интеграцию.

И здесь встает трудный вопрос, связанный с реформами – при этом задача осложняется замедлением процесса корректировки, несогласованной внутренней политикой и ростом геополитической напряженности. В таких условиях решительный переход к значительно более высокому и сбалансированному мировому росту далеко не гарантирован. Вторая составляющая – исключение политических ошибок – также малоубедительна.

И здесь основным предположением является то, что непроверенная нетрадиционная политика, проводимая центральными банками, особенно в развитых странах, с целью сдерживания финансовой волатильности и поддержания экономической стабильности, позволит правительствам выиграть достаточно времени для того, чтобы разработать и внедрить более подходящие комплексные ответные меры в области политики.

Этот экспериментальный подход центральных банков включает осознанное отделение цен финансовых активов от их фундаментальных показателей. Надежда была на то, что более высокая рыночная оценка увеличила бы объемы потребления (за счет «эффекта богатства», когда домохозяйства, владеющие активами, чувствуют себя богаче и склонны больше тратить) и инвестирования (за счет «оживления», которое побуждает предприятия инвестировать в новые заводы, оборудование и сотрудников).

Проблема в том, что существующая экономическая и политическая конфигурация в развитом мире влечет за собой небывалую «дивергенцию». В условиях, когда изменения в политике не успевают за изменениями на местах, растущий в цене доллар стал выполнять функцию амортизатора. Однако история показывает, что такие резкие колебания валютных курсов, сами по себе, могут привести к экономической и финансовой нестабильности.

И последний элемент этой коллективной ставки связан с верой в то, что удалось ограничить чрезмерное принятие рыночных рисков. Но длительный период подавления волатильности, предусмотренный политикой, убедил инвесторов, что благодаря поддержке центральных банков они находятся в безопасности – вера, которая привела к появлению рисков в некоторых сегментах финансирования.

Учитывая, что посредники не хотят покупать ценные бумаги, в которые нецелесообразно инвестировать в периоды финансовой нестабильности, рыночная коррекция может спровоцировать внезапное и резкое изменение цен, подорвав четкую работу финансовых систем. Пока что центральные банки способны делать так, чтобы эти периоды были кратковременными и обратимыми, и стремятся к этому. Однако их дальнейшие возможности в этом отношении ограничены – особенно учитывая, что чрезмерная вера в монетарную политику провоцирует позиционирование на рынке с использованием заемных средств.

Дело в том, что у центральных банков нет инструментов, чтобы самостоятельно обеспечить быстрый, устойчивый и сбалансированный рост. Лучшее, что они могут сделать – расширить связи; и пусть другие политики в области экономики обеспечивают стабилизирующее направление. В последние годы характер финансовых рисков изменился и сместился; проблемы, вызванные безответственными банками и угрозами платежным и расчетным системам, вытеснили проблемы, вызванные принятием рисков небанковскими институтами.

При отсутствии должного развития нормативной системы потенциальная эффективность некоторых видов макропруденциальной политики была подорвана. Ничто из этого не говорит о том, что прогнозы по рынкам и мировой экономике обязательно должны быть мрачными; напротив, есть заметные риски повышения, которые могут трансформироваться в существенную долговременную прибыль. Однако эта коллективная ставка подчеркивает необходимость создания более эффективного и комплексного политического курса. В противном случае экономические результаты останутся «весьма неопределенными», как сказал в 2010 г. бывший председатель ФРС США Бен Бернанке.

Мохамед Эль-Эрейн
Подготовлено Forexpf.ru по материалам Project Syndicate

Подробности инвестиционного плана Еврокомиссии на сумму 315 млрд. евро (или 390 млрд. долларов) на 2015-2017 годы наконец-то увидели свет. Программа, о которой глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер объявил еще в ноябре, представляет собой огромный теневой бюджет, в два раза больше официального годового бюджета Еврпейского Союза; он пойдет на финансирование государственных инвестиционных проектов и, в конечном счете, на помощь правительствам, которые пытаются обойти правило долговых лимитов, установленное в рамках Пакта о стабильности и росте. Займы пойдут от нового Европейского фонда стратегических инвестиций, который будет функционировать под крылом Европейского инвестиционного банка.

Стартовый капитал Европейского фонда стратегических инвестиций составит 5 млрд. евро, эта сумма будет получена через переоценку существующих активов Европейского инвестиционного банка, при этом Еврокомиссия предоставит фонду гарантии на сумму 16 млрд. евро. Ожидается, что фонд использует кредитное плечо и при помощи займов доведет сумму до 63 млрд. евро, таким образом на каждый кредитный евро будет приходиться пять евро из частных источников, а общая сумма инвестиций достигнет 315 млрд. евро.

Страны ЕС не будут вносить в фонд реальные деньги, но предоставят подразумеваемые и явные гарантии для частных инвесторов в рамках соглашения, которое по условиям подозрительно напоминает совместные обязательства по еврооблигациям. Ангела Меркель, канцлер Германии, наотрез отказалась от идеи еврооблигаций, поэтому Еврокомиссии пришлось нанять целую армию финансистов, чтобы придумать креативный обходной маневр. Так появился Европейский фонд стратегических инвестиций. Фонд заработает только в середине 2015 года, но страны-участницы ЕС уже предлагают свои проекты на рассмотрение Еврокомиссии. По состоянию на начало декабря правительства всех 28 стран подали заявки, и поток продолжается. По результатам оценки заявок, проведенной Институтом экономических исследований IFO выяснилось, что почти 2000 потенциальных проектов обойдутся в 1.3 тлрн. евро, при этом около 500 млрд. будет потрачено до конца 2017 года. Около 53% затрат приходится на государственные проекты; 15% - на государственные предприятия с участием частного капитала; 21% - на частные проекты; и чуть более 10% на проекты вне этой классификации.

Государственные проекты, предположительно, будут использовать финансирование Фонда, а правительства - учитывать процентные платежи и амортизацию. Гос. предприятия с участием частного капитала подразумевают смешанное финансирование, где частные структуры возьмут на себя долю риска и, соответственно, прибыли. Частные проекты подразумевают предоставление инфраструктуры, при этом соответствующие затраты должны подлежать возмещению через плату за услуги или комиссию, взимаемую частным оператором. В отличие от других критиков, я полагаю, что программа простимулирует спрос в европейской экономике. В конечном счете, ожидаемые 315 млрд. будут распределены на три года, что составит 2.3% от годового ВВП Евросоюза. Такой внушительный объем инвестиций непременно повлияет на экономический климат.

Однако с юридической точки зрения эта программа вызывает много вопросов, поскольку она создает огромный теневой бюджет, финансируемый за счет заемных средств, который будет функционировать параллельно с национальными бюджетами стран и единым бюджетом Еврпейского Союза. Это грозит большими совместными рисками для налогоплательщиков. Любая страна, независимо от кредитоспособности, может брать заем под единый процент, проекты будут реализовываться в странах, которые еще совсем недавно растратили огромные суммы и оказались отлученными от финансовых рынков. Как и другие "протекционные" меры, предпринятые во время кризиса, искажение рыночных процессов будет подпитывать пагубные привычки и поощрять неэффективное распределение инвестиционного капитала, угнетая экономический рост на протяжении многих лет.

Хуже того, лишь малая толика новых займов за счет объединения обязательств пойдет в национальные бюджеты. Таким образом, соглашения об управлении долгом, принятые на уровне ЕС, окажутся бесполезными, в том числе и Пакт о стабильности и росте, который ограничивает общий дефицит 3% от ВВП, и фискальный договор, который требует, чтобы страны с соотношением долга и ВВП выше 60% привели их в соответствие с нормами. В последние годы банки подверглись жесткой критике за наличие теневых бюджетов в виде специальных инвестиционных инструментов. Печально и страшно, что теперь Европейский Союз пытается воспользоваться таким же трюком.

Подготовлено Forexpf.ru по материалам Project Syndicate