Дело было как-то зимним вечером, давно не крошка сын ко мне пришел: А не испечь ли нам чего-нибудь к чаю? -- Да запросто! 

Поскребла по сусекам, а там без дела кукурузная мука стоит. Давай,  -- говорю ему, -- накрутим ку... -- Кукишей? -- Нет, кукурузных финтифплюшек.

Вот, накрутили.

У меня первым защитным механизмом не инстинкт "бей или беги", у меня в геноме -- пищевой. Сегодня варю в ночь большим котлом постный борщ по бабушкиному рецепту советских дней. За ночь борщ  настоится-напитается, и буду им вокруг в доступности рук черпака кормить, простое дело -- 6 литров борща разложить всем братьям и сестрам по плошкам. Все, на самом деле, как для обычного борща (не "красного" -- свёклу и морковь до того, как ее бросить в котел революции харчей, предварительно на сковороде с растительным маслом протушить), но в конце обязательно консерва "Бычки в томате" и крестьянская фасоль с огорода, предварительно отваренная. 

Кстати, бычки в маркете ухватила эпохальные. На банках так и написано золотыми сбивчивыми буквами "Эклюзив", а адрес производителя значится таков: Украина, г. Керчь и дальше по тексту, дата выхода бычков в свободное плаванье -- май 2014-го. 

Кстати, тех, кто сюда придет громко кричать "Крымнаш" и "Украинапонадвсе", угощу без очереди. Хотя, это обращение больше из категории "дую на воду".  Все же, за последний год люди, говорящие горящее слово в моем дневнике комментарием, показали себя адекатватными и разумными, буквально -- золотом. 

Отсюда призыв: когда станет на душе лиру скучно, читайте иногда и моих друзей, а не только врагов своих друзей. Вернее -- призыва два: не только читайте, но и плиту включайте! У плиты зимой не только очень тепло, но и особенно с друзьями душевно, душевно с плюшками, ватрушками, борщом. А, если рядом с плитой  еще и котики, то цены вам  не сложить, даже в революцию.

Утром проснулась от снопа белого света, бьющего в окно. Это Ярило очнулся, отряхнулся, выпростался от глухого беспробудного сна, и черное ледяное небо не выдержало, пошло трещинами, к обеду образовались промоины с прозрачно-голубыми чистыми водами; осталось совсем немного подождать, до завтра, и начнется светоход, а там и ёлка, Дед Мороз, волшебство и добрая сказка.

Напекла на исходе самых черных ночей печенья из горького-прегорького шоколада, больше этой темени я ничего не должна.

Вечером субботы замочила в коньяке теневой изюм со свежей апельсиновой цедрой, были планы на воскресенье -- испечь дебютом штолен. Но у младшенького в гороскопе никак красный Марс не угомонится, ушел в ночь, не попрощавшись, расстроил напрочь мою кулинарную карму, а без настроения я ни мизинцем к выпечке не прикасаюсь, тем более, к нарядной рождественской, негоже хмурь и смурь выкатывать в тесто.

А вот изюму двое суток купания в коньяке, сдобренном цедрой, пошли только на пользу, испробовала его вчера вечером и поняла: или я его немедленно оприходую, или он меня. Начала рубить миндаль и руки воспряли, на растирании в ступке кардамона уже ноги пошли  в пляс, сухофрукты и цукаты порхали живыми бабочками, замешивала душистое тесто и пела, пела впервые за эти сто лет серого -бря, даже старшенький насторожился, прибежал на кухню и удивленно молвил: вижу, что моей деточке, наконец-то, стало хорошо.

Когда запахло из духовки раем, прибежал пёс Сёма, смазывали горячий штолен медом, сдабривали маслом  и посыпали обильно снегом-пудрой, чтобы было, как в зимней сказке из детства, уже вместе, сообща. Я колдовала, он был при мне, волшебница и ее верный пёс, перепишем сказку наново. 

... последний взмах руки, щедро сеящей снег, совпал с звонком в дверь, открыла -- младшенький: привет, ма, как у нас дома вкусно пахнет! 

Быстро сказка сказывается, да не быстро штолен к столу подается, не быстро счастье вяжется, завернула в пергамент, как куклу-мотанку, да и отправила в темное вызревать. Солнце прибудет -- открою с надеждой на свет, мир, радость и добро. 

Помню, в детстве нетерпеливо считала каждый декабрьский день, приближающий праздник чудес -- Новый год. Детство давно прошло, время ускорилось, дни (да что там дни, годы!) пролетают со свистом, но я по прежнему не разуверилась в чудесах. И только декабрь для меня нынче это -- не время ожидания, а время колдовства. 

В канун приближающихся зимних праздников колдую и на кухне, устроила буквально генеральную репетицию рецептов домашнего печенья и конфет. И, знаете, что скажу: новое -- это хорошо забытое старое. Как, например, это песочное печенье из детства на вареных желтках.