Сиврук_Михаил Голосов: 1 Адрес блога: http://www.liveinternet.ru/users/761276/ Добавлен: 2008-03-22 06:49:56

Павел Воля - про Россию

2012-02-19 11:29:46 (читать в оригинале)

Урок география. Тема карта России.

---

Если накануне выборов начать борьбу с верхушкой элиты – то до победы «над коррупцией» можно же и не дожить...

2012-02-16 16:36:18 (читать в оригинале)

Был такой съезд в нашей истории — Съезд победителей. Он же — Съезд расстрелянных. Состоялся XVII съезд ВКП(б) в 1934 году. Большинство делегатов ушло после него в небытие. ПОСЛЕ! Следующий XVIII съезд был уже в 1939 году. Когда все закончилось.
http://nstarikov.ru/blog/7332

---

Белая перчатка!

2012-02-15 20:46:22 (читать в оригинале)

Пипец! Как крутот!
Бросить перчатку тому ктоносит белую ленту! С какаой прекрасный сакральный смысл!
http://www.nr2.ru/video/372830.html
Пинайте меня валенками, но Ксюлошадь на переправе не подкачала!

---

М.Леонтьев: Цветная революция в России невозможна

2012-02-15 10:24:37 (читать в оригинале)

Требования радикальной оппозиции невыполнимы, уверен публицист, телеведущий Михаил Леонтьев. Свое мнение он высказал в эфире программы "Познер" пояснив, что оппозиция "требует не честных выборов, у них одно требование "Путина – вон!". "Безусловно, они могут протестовать против того, что бы Путин был Президентом, - заметил Михаил Леонтьев. – Но они не могут требовать выполнения своей воли против воли большинства, а это большинство в большей степени ненавидит их, а не Путина".

По мнению публициста, "нынешняя власть – единственная возможная заслонка, которая сдерживает волну народной ненависти к элитам". При этом Михаил Леонтьев уверен, что в России невозможна цветная революция. "Для цветной революции нужна не только манипулируемая активная масса, но и манипулируемая власть, - пояснил он. – Наша власть не будет спрашивать у заказчиков цветной революции, можно ли ей сопротивляться, и поэтому ничем кроме гражданской войны это все кончиться не может".

Вообще, заметил телеведущий, сейчас опасность гражданской войны в России гораздо выше, чем в 90-е годы прошлого века: "В 1991 не было гражданской войны, потому что у нас была социально однородная страна, не было социальной ненависти, не было энергетики насилия, а сейчас страна не очень однородная, беременная социальной ненавистью".

Одним из факторов, помогающих избежать "крови и гражданской войны" Михаил Леонтьев считает массовые акции, подобные митингу на Поклонной горе и шествию, запланированному на 23 февраля.  "Когда "болотные" митинги были абсолютно доминирующими, это создавало ситуацию абсолютной эйфории, организаторы неадекватно оценивали ситуацию в России, - пояснил он. – А разведя эти митинги географически, можно показать, что у этих организаторов, нет ни возможностей, ни легитимности, ни сил".

Михаил Леонтьев подверг жесткой критике позицию организаторов оппозиционных митингов, которые, по его словам, не признают легитимными выборы Президента ни при каких обстоятельствах. Говоря о парламентских выборах, он заявил, что в ходе их проведения "не было системных фальсификаций, не было такой задачи". Вместе с тем, он признал возможность нарушений на местах: "Есть местные структуры, которые без всяких указаний ставят свою будущую карьеру в зависимость от результатов, которые покажут на выборах, но разброс в результатах голосования показывает, что никакого сигнала общего никто не давал".  

Таким образом, по словам публициста, обвинения в том, что выборы в Госдуму были фальсифицированы, "адресованные Чурову, - демагогичны, фальшивы и лживы". "Если же говорить о фальсификациях на уровне избирательных участков, то следует признать, что веб-камеры, прозрачные урны и огромное количество наблюдателей  - достаточные шаги, чтобы пресечь механизм совершения фальсификаций".

ПОЛНЫЙ ТЕКСТ ИНТЕРВЬЮ

В.ПОЗНЕР: В эфире – программа "Познер", гость программы – главный редактор журнала "Однако" Михаил Леонтьев. Здравствуйте, однако.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Здравствуйте, Владимир Владимирович.

В.ПОЗНЕР: Я хотел вас представить - аналитик, политолог, хотел добавить "журналист", потому что во многих статьях говорят "журналист Михаил Леонтьев". Но когда я прочитал, что вы написали так: "Я считаю журналистику мерзкой профессией, выбираемой ущербными людьми", то, конечно, я уж не стал.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я, действительно, не считаю себя журналистом. Это несколько вынуто из контекста. Хотя, я объясню, что я имею в виду. У меня есть друзья, которые имеют журналистское образование, профессиональные журналисты, я их уважаю и так далее. Но скорее это, все-таки, исключение, потому что, на мой взгляд, журналистика является базовой профессией... Вот, человек выбирает журналистику, да? Это умение борзо писать или говорить на темы, в которых ты малокомпетентен. Собственно, этому и учат. Максим Соколов в свое время очень правильно сказал, что профессия, которой нормального, толкового, может быть, способного человека можно научить за три месяца, это говорит о том, что это - не научная дисциплина. Я не понимаю, как можно учить журналистике в университетах. Я понимаю, что такое история, я понимаю, что такое география и математика, естественные науки и так далее. Это дисциплины, которые создают у человека компетенцию в какой-то области. Человек может не использовать этих компетенций, но  у него есть представления о том, что есть такое, действительно, реальный профессионализм. И относительно этого он уже свою журналистику может мерить, да? Не все могут мерить.

В.ПОЗНЕР: Но вы не думаете, что журналистика – в каком-то смысле это образ жизни?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Да, в какой-то степени это образ жизни. Опять же, когда мы говорим о журналистике, существует такое известное представление о журналистике - журналистика факта, репортеры. Оно в большей степени англосаксонское, но очень широко сейчас распространено и у нас тоже, наверное, потому что это вообще доминирующее понимание профессии. Это совершенно другая профессия, она выдается как крайне объективная, там, журналистский кодекс... Желательно. Никогда этого не бывает, на самом деле. Но тем не менее,  многие стремятся. Правда, да?

В.ПОЗНЕР: Вот если стремятся, то уже хорошо.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Уже хорошо. Но это... Я никогда не был репортером, никогда этим не занимался. То, чем я занимаюсь, называется публицистикой. А публицистика подразумевает, во-первых, наличие позиции.  Публицист без позиции – это несколько сумасшедший человек, непонятный. Поэтому, собственно, вся эта известная история с журналистскими кодексами, с какими-то особыми журналистскими отношениями к факту, какой-то журналистской независимостью, она вообще не касается публицистики.

В.ПОЗНЕР: Хорошо. Третьего дня я был на дне рождения и меня спрашивали "А кто у тебя будет в понедельник?" Я сказал: "Будет у меня Михаил Леонтьев". И они даже ахнули и сказали: "Ну как? Он же такой демагог", - говорят они.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я – демагог?  Я себя не считаю демагогом. Извините...

В.ПОЗНЕР: Очень хорошо. А еще кое-где было написано, что не может быть, чтобы Познер сам пригласил Леонтьева – наверное, его ему навязали. Я хотел бы со всей определенностью сказать, что никто не навязал.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я сам удивился, честное слово.

В.ПОЗНЕР:  Хорошо. Я  бы хотел начать со следующего. Давайте посмотрим видео и потом поговорим.

Выступление М.Леонтьева на митинге на Поклонной горе

Нам предлагают перестройку-2. Нам предлагают перестройку все, от американского посла до кремлевских советников. Они считают, что у нас коллективная амнезия, что у нас отбило мозг. На самом деле. Появился Горбачев, "Меченый", который говорит, что Путин должен уйти. Ему нужно, чтобы Путин ушел – он мешает ему. Это важное обстоятельство. Эти болотные люди – они не хотят видеть ничего, ничего помнить и ничего слышать кроме своего пупа. Эти болотные люди – либо идиоты, либо предатели, а, точнее, идиоты, ведомые предателем. Мы не дадим делать русскую историю предателям и идиотам. Они хотят сейчас снести не Путина – здесь разные люди. Кто-то за Путина, у кого-то есть претензии к Путину. И мы понимаем, они хотят снести российское государство и русскую власть, они хотят объявить власть незаконной. Всякая власть кроме них для них незаконная. Если власть незаконная и выборы незаконные, значит, властью может объявить себя кто угодно и добиваться ее с помощью своих зарубежных хозяев. Это не прорыв к демократии, это не прорыв к свободе, это гражданская война. Никто этой оранжевой болотной слизи Россию не отдаст, и власть в России не отдаст. Мы их не боимся. Мы пришли сюда не потому, что мы боимся Болотной, а потому что мы не хотим гражданской войны. И поэтому мы вышли на улицы, поэтому мы здесь. Мы вышли и больше с этих улиц не уйдем. Нас больше.

В.ПОЗНЕР: Я хотел  сделать вам еще раз рекламу. И кроме того, сказать, что, очевидно, напротив вас (поскольку я ходил на Болотную) -  либо идиот, либо предатель, либо ведомый предателем идиот, либо представитель оранжевой слизи, поскольку вы употребили все эти слова. А передо мной сидит ответственный патриот России. Я хочу спросить, это правильно, что вы так обращаетесь ко всем, кто там был, в том числе и ко мне? Или это вы в пылу?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я объясню. Митинг – конечно, это жанр. Но, тем не менее, я готов отвечать за свои слова. Последовательно. Значит, формула "идиоты, ведомые предателем". У меня очень много друзей близких, в том числе которые здесь со мной работают, которые тоже туда ходили. И тоже, может быть, обиделись, хотя, они понимают, что я имею в виду. Идиот в своем изначальном смысле греческом – это человек, не интересующийся политикой.

В.ПОЗНЕР: Идиот – это, вообще говоря, медицинский термин.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Нет, это бытовое употребление. Термин этот этимологически… Идиот... Есть политикус и идиотикус. Отчего, собственно, идут все современные политические терминологии – они идут от Греции, как мы знаем, частично от Рима. Так вот. Нам все время рассказывают, что там люди аполитичные. Замечательная Женя Чирикова говорила: "А почему вы игнорируете? Там была не политическая колонна, она была самой большой". Когда политики имеют перед собой не политическую толпу, которая говорит о том, что они частично или полностью этих политиков не то, что не уважают, не доверяют им и не считают их своими лидерами… Но когда они приходят на митинги, составляя огромные толпы, составляя колоссальный инструмент, они становятся инструментом в руках политиков. Чем менее политична толпа, чем менее она политически определена, тем легче ей манипулировать политикой.

В.ПОЗНЕР: Там было много коммунистов.  Много националистов.

М.ЛЕОНТЬЕВ: С коммунистами вообще отдельная история. Что там делали коммунисты, мне не совсем понятно. Самое главное, что это не понятно самим коммунистам.

В.ПОЗНЕР: Михаил Владимирович, все-таки, вы понимаете, что ваше греческое толкование слова "идиот" совершенно не доходит до этой толпы? Для них идиот – это понятно, кто. Это чудак на букву "м", так сказать.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я допускаю и такое толкование. Просто это следующее толкование. Объясняю почему, еще раз. Когда я говорю об этом, я говорю: Эти люди не хотят ничего видеть. Это люди, которые не понимают, что за февралем следует октябрь.

В.ПОЗНЕР: Я же с вами не спорю.  Когда вы говорите, что я идиот и что я предатель и ведомый, я хочу понять - это метод убеждения?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Нет. Ненависть есть способ консолидации, когда начинается политическая борьба. Ненависть. То, что было на Поклонной... Кстати, когда говорят, что, мол, свезли неизвестно кто, насильно. А Оля Романова, которая со мной беседовала, сказала, что там была крайне агрессивная толпа, пронизанная ненавистью. Значит, не свезли, все-таки. Значит, она таки агрессивная и пронизанная.

В.ПОЗНЕР: Возможно, кого-то и свезли. Меня это не очень волнует, честно говоря. Меня интересует сама... Вы как-то даже говорили. Я очень много про вас, конечно, прочитал, что вам порой необходимо в себе возбудить ненависть.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Мне не нужно в себе возбуждать ненависть. В себе ненависть надо возбуждать в бою, когда надо стрелять. А до этого этого делать не нужно.

В.ПОЗНЕР: Вы как-то признали сам, что любите заряжаться ненавистью – это удается вам.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Иногда это помогает, потому что тогда ты понимаешь, кто перед тобой. Прямая и явная угроза.

В.ПОЗНЕР: Кто предатель этот самый? Который меня, например, вел.

М.ЛЕОНТЬЕВ: А я не знаю, кто вас вел. Если вас никто не вел... Вы пришли туда к кому, Владимир Владимирович, скажите мне?

В.ПОЗНЕР: Я пришел на митинг высказать свою поддержку идее честных выборов. Все. Больше ни-че-го.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Так. А вы знаете, что организаторы этих митингов уже заявили, что они не признают никаких выборов ни при каких обстоятельствах?

В.ПОЗНЕР: А меня не устраивает это.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Вас это не устраивает, но они-то вас используют. И таких же сотни тысяч... Говорят: "Давайте вести диалог с митингом". Я всем пытаюсь объяснить, что с митингом нельзя вести диалог. Митинг не является субъектом, он является объектом. Как только вы начинаете вести диалог, вроде как, с митингом, мессаджи ему посылать, вы начинаете вести диалог с организаторами митинга, с теми, кто за ними стоит. Именно с ними. Вы их поднимаете. Вы их накачиваете силой, которой никаким образом ниоткуда у них нет.

В.ПОЗНЕР: Когда я услышу от лидеров, скажем так, разношерстной оппозиции, что в любом случае они никаких выборов не признают, для меня кончается интерес. Потому что если я убеждаюсь в том, что это честные выборы без вбросов, без каруселей, без всего этого и что выиграл тот, кто выиграл, меня это устраивает. Понимаете? Но были же нечестные выборы.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Так. Давайте вернемся. В чем они были нечестными? Мы знаем такую фигуру "сказочник Чуров". Это образ. И когда они говорят "Бессмысленно. Пусть Путин там не лезет со своими камерами, со своими этими самыми, наблюдателями, они все равно посчитают как хотят"... Вы не слышали этого? Прямой подлог. "Как захотят, так и посчитают. Бессмысленно считать". Вы не слышали этого мнения? И, кстати, огромное количество людей верит, потому что они привыкли верить в любую гадость со стороны власти.

В.ПОЗНЕР: Так же, как огромное количество верит, что все эти люди, которые вышли на Болотную, это  люди, которые, вашими словами, хотят снести власть, что это оранжевая революция.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Владимир Владимирович, давайте про фальсификации. Вы сказали "Были фальсифицированные выборы".

В.ПОЗНЕР: И повторю: "Там было много фальсифицированного". Я могу сказать, но я не могу, к сожалению, назвать фамилию, потому что... Ну, мне не дадут. Но один человек, имеющий прямое отношение к "Единой России" в Москве мне сказал: "В Москве у "Единой России" 30%".  А получили 46%.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Да. Владимир Владимирович, то, что я скажу, на мой взгляд, очень важно не столько даже для прошлых выборов, сколько для следующих. И для этой честной игры, если кто-то хочет играть честно. Или если кто-то не хочет играть честно, пусть он открыто это признает. Есть человек, которого зовут Чуров. Живой человек.  Он – волшебник, якобы. То есть имеется в виду, что, получив огромное количество протоколов, он совершил подлог и суммировал их не так, как это следовало.

В.ПОЗНЕР: Я нигде этого не слышал. Я слышал совсем другое.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Значит, партии. Все партии, которые участвовали в выборах и которые заявили, что у них украли голоса... Не у Болотной украли голоса – половина Болотной ни на какие выборы не ходила...

В.ПОЗНЕР:  Этого вы не знаете, ходили или не ходили.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я допускаю и не могу этого не допустить.

В.ПОЗНЕР: Допускаете так и допускайте эдак.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я знаю многих людей оттуда, которые точно на выборы не ходили никогда. Сейчас, может быть, пойдут.

В.ПОЗНЕР: И на Поклонке многие не ходили, знаете, наверняка. К сожалению, активность была невысокая.

М.ЛЕОНТЬЕВ: На Поклонке другой пафос был. Там был другой пафос. Так вот. Есть протоколы этих местных комиссий, их 95 тысяч, если я не ошибаюсь. На всех этих протоколах должны стоять подписи всех участников избирательной комиссии, включая представителей...

В.ПОЗНЕР: Вы же знаете, что вставляли этих представителей... Всё было.

М.ЛЕОНТЬЕВ:  Стоп. Вставляли, не вставляли. Должны стоять подписи. И либо это партии, которые смеют говорить, что у них кто-то что-то украл, либо они не участвуют в выборах, а участвуют вообще неизвестно с чем, занимаются демагогией и провокацией. Я хочу сказать, что копии этих протоколов должны быть на руках этих партий. Должны быть. Что у них есть и есть ли у них? Пусть они сами отвечают перед своей совестью, когда они открывают пасть и кричат, что у них кто-то украл голоса. Эти протоколы можно собрать и выяснить, есть нарушения, связанные с Чуровым, которого объявили исчадием. А что такое Чуров? Зачем его объявили исчадием? Кто-то Чурова ненавидит? Кто-то хочет испортить Чурову личную и общественную карьеру? Ничего подобного. Это образ человека: пока Чуров есть, у вас честных выборов не будет. Они создали такую страшилку в виде Чурова, наделили его функцией массовой фальсификации всего, чего попало, которая технически неосуществима и невозможна. На самом деле, разговор должен быть какой? Вы обвиняете человека, структуру (Избирком) в государственном преступлении. У вас на руках доказательства...

В.ПОЗНЕР: В уголовном.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Уголовное – это государственное. Но это другого уровня, это государственное преступление. Вы заявляете это открыто. У вас должны быть все эти копии протоколов, у вас на руках доказательства государственной... Если у вас их нет, это, извините, ваша проблема. Так вот.   Несите доказательства! Или вы совершаете государственное преступление, обвиняя власть, делегитимируя действующую законную власть в России.

В.ПОЗНЕР: Я правильно понимаю вас, что вы считаете, что, на самом деле, эти обвинения, коль скоро они не могут предъявить протоколы, не имеют под собой почвы?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я считаю, что обвинения Чурову демагогичны, фальшивы и лживы.  Дальше. Фальсификации могут проходить на уровне именно  избирательных участков.  Так тогда мы должны сказать, что все, что делается с камерами, с урнами стеклянными, с огромным количеством, в том числе, независимых наблюдателей, которых привлекают туда, делается для того, чтобы как раз создать механизм пресечения фальсификаций. Не надо говорить, что это ни о чем – там все равно всё сфальсифицируют.

В.ПОЗНЕР: А разве это не есть подтверждение того, что были фальсификации? Потому что иначе бы не стали этого делать. Зачем выставлять камеры?

М.ЛЕОНТЬЕВ: У нас разным образом происходит голосование. У нас есть местные структуры, которые, причем даже без всяких указаний, ставят свою будущую карьеру в зависимость от результата, который они покажут на выборах. Заставь дурака богу молиться! Вы видели, какой разброс по выборам той же "Единой России" по разным регионам? То есть, очевидно, что никакого сплошного сигнала никто не давал. Если там где-то 30%, где-то 60%. Мы знаем, что у нас есть национальные республики. Но извините меня, это другого типа социальные формирования. Если национальные республики за действующую власть, ее не слушает там 70-80%, то этой власти просто не существует, значит ее нет. Потому что так там оно работает. Это другая страна с другой культурой.

В.ПОЗНЕР: Можно ли говорить так, что, с вашей точки зрения, что если были фальсификации, то это губернаторы, это местные власти, а не, скажем, Чуров и избирком?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Безусловно, не было системной фальсификации. Не было такой задачи. И самое главное, что я хочу сказать. Безусловно, Путин является фаворитом на этих выборах. На Путина направлена сейчас совершенно абсолютно конкретная процедура. Зачем эти выборы страшно нужны нашей несистемной оппозиции? Просто "оппозиции" будем говорить, радикальной оппозиции. Чтобы делегитимировать Путина. Нынешняя власть формально легитимна – они не могут сказать, что она незаконно избрана. Им нужна власть, которую они делегитимируют.

В.ПОЗНЕР: Давайте не будем гадать. Пускай будут выборы.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Правильно,  но я вам хочу сказать, что, что бы ни произошло с выборами, пятого будет заявлено ими, что выборы фальсифицированы.

В.ПОЗНЕР: Посмотрим, насколько правильно вы говорите.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Но они это сейчас сказали.  Это же та же самая история украинская В мае было заявлено, что если не победит Ющенко, значит, выборы будут фальсифицированы. Было заявлено за несколько месяцев до выборов. Просто шла обработка общественного мнения.

В.ПОЗНЕР: Давайте вернемся к этой теме. Все-таки, я хочу понять. И не потому, что придираюсь. Но вы в спорах позволяете себе самое разнообразное. Я просто почитал. Кстати, первым на это дело в русской политике Ленин, как ни странно – до этого никто себе не позволял ничего такого. Смотрите, по поводу, значит, бывшего президента Северной Осетии Галазова на "Эхе Москвы  вы говорите такие вещи: "Харя подлая, жирная скотина, бандит несчастный".   Галазов кончился. Теперь следующие ваши: "Каспаровско-касьяновская сволочь". Следующее: "Вымученный аморал Прохоров". "Горбачев – Меченый". "Маленькое-маленькое и сытое, амбициозное, абсолютно безмозглое, беспамятное меньшинство", - это вы об оппозиции. Это вообще методика спора? Ведь, это вы просто оскорбляете людей.

М.ЛЕОНТЬЕВ:  Кого-то я оскорбляю сознательно, кого-то я оскорбляю бессознательно. Если вы помните, это всё – эфиры "Эха Москвы". В основном. У нас полемика с Матвеем Ганапольским происходила в очень напряженных условиях, Матвей – специалист, шоумен, он – специалист по тому, чтобы не давать говорить и вывести человека из себя. Ему это очень хорошо удавалось. Зачастую иногда у меня был перебор... С Галазовым – я помню, по поводу чего и как это было. Когда радиостанция, которая кичится своей объективностью, как бы, и вроде это не их человек,  они ничем не обязаны Галазову. Вдруг на голубом глазу начинает... Это, кстати, не в нашей программе было – это я услышал до того. Начинает дискредитировать словами человека, который, действительно, разжигал межнациональную рознь. На Галазове лежит колоссальная вина за конфликт осетино-ингушский, колоссальная вина, на нем кровь. Эту кровь случайно удалось остановить. Могло и не получиться. Этот человек, который, действительно, создал там абсолютно криминальную водочную империю и гнал эту... Сколько этой водки, извините меня, я сожрал в Моздоке и в Чечне, осетинской паленой водки, которая там везде продавалась! Мерзость редкая!

Вот. И этот человек с позиции морали начинает дискредитировать действующую в Осетии власть. Кто он такой? Я говорю: "Вы-то? Вы должны были. Вы-то про него все знаете. Что вы делаете?" Этот был пафос. Этот пафос. Каждый конкретный случай надо рассматривать в контексте. Я могу признаться, что я допускаю иногда сознательно, а иногда и в пылу выражения, которые не всегда являются даже с тактической точки зрения верными. Но я рассчитываю, что люди понимают, зачем я это делаю. Вот. А это всегда мотивировано.

В.ПОЗНЕР: Когда в пылу, то не всегда мотивировано. Вы допускаете, что иногда нет.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Нет, я говорю, что тактически неправильно. Ругаться вообще не всегда правильно. Это редкий случай. Сильные слова надо, на мой взгляд, употреблять редко, уместно, тогда они дороже стоят.

В.ПОЗНЕР: Скажите, пожалуйста, эта демонстрация, которая намечена на 23, куда хотят 200 тысяч вывести, а, может быть, 100 тысяч. Будет такая, пропутинская, как ее называют.

М.ЛЕОНТЬЕВ: А я не знаю, будет ли она вообще, на самом деле. Там ничего не согласовано, непонятно, чья это демонстрация.

В.ПОЗНЕР: Вообще зачем? Вроде бы уже все было: эти вышли, эти вышли, тут 100 тысяч, тут 150 тысяч. Я вообще не понимаю смысл.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Смысл простой. Я возвращаюсь к тому, о чем я говорил. Когда болотные митинги... Опять же, извиняюсь за слово "болотные". Такой паллиатив.

В.ПОЗНЕР: Нет,  "болотные" - это как раз хорошая игра.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Вот. Когда болотные митинги были абсолютно доминирующими, то это создавало ситуацию абсолютной эйфории и у организаторов. Я вижу этих людей, многих из них я знаю довольно близко и давно, и я вижу, что у них едет крыша просто – это просто опасно даже с точки зрения того, что люди не совсем адекватно оценивают ситуацию. Я еще раз повторю то, что я говорил в программе "В контексте": в России в отличие от всех примеров цветных революций, которые мы видим, цветную революцию сделать нельзя, по лекалу.

В.ПОЗНЕР: А никто и не хочет.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Нет, хотят. Конечно, хотят. Нельзя. Почему? Потому что для цветной революции нужна не только манипулируемая (опосредованно, конечно, не напрямую) активная масса на улицах, но еще нужна и манипулируемая власть, которая спрашивает у того же самого хозяина, можно ли сопротивляться.

В.ПОЗНЕР: А хозяин-то кто? Применительно к России.

М.ЛЕОНТЬЕВ: ...Кто был хозяином оранжевой революции? Те же самые заказчики.

В.ПОЗНЕР: То есть Соединенные Штаты, что ли?

М.ЛЕОНТЬЕВ: У нас, правда, есть еще конкуренты. Соединенные Штаты, конечно. Конечно, американцы. Конечно, они работают, они системно работают. Господин Макфол написал огромное количество статей, текстов. Говорит, что он сам профессионал по продвижению демократии. Вот его и прислали продвигать, на самом деле. Дело не в Макфоле. Макфол – всего-навсего посол, в общем, специалист в какой-то области. Дело в том, что то, что его послали, это тоже уже достаточно ясный мессадж.

В.ПОЗНЕР: А мессадж какой?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Смотрите. Сербия. Украина. Та же Киргизия. Понятно, что данная власть вынуждена была спрашивать у того же самого хозяина. Яркий пример – Грузия. Господин Шеварднадзе не имел права без позволения хозяина противостоять гражданину Саакашвили, когда это было. Не имел права, у него мандата не было.

В.ПОЗНЕР: Откуда у вас эти данные? Скажите мне.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Какие данные? Владимир Владимирович? Ну что вы? Ну, очевидно.

В.ПОЗНЕР: Нет, одну секундочку. Если вы говорите о таком человеке как Шеварднадзе, что он не имел права без разрешения...

М.ЛЕОНТЬЕВ: Шеварднадзе об этом сказал сам. Он сказал: "Я столько сделал для Америки, что они не имели права так со мной обойтись".

В.ПОЗНЕР: Это другое дело.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Это ровно это и дело. А господин Кучма, который сам себя обхитрил? Бегал-бегал-бегал туда-сюда. Мы знаем.

В.ПОЗНЕР: Давайте не путать Шеварднадзе и Кучму – это разные вещи.

М.ЛЕОНТЬЕВ: В этом смысле они все одинаковые.

В.ПОЗНЕР: А в России все не так?

М.ЛЕОНТЬЕВ: В России наша власть не будет спрашивать у них позволения, сдаваться ей оппозиции или не сдаваться. Поэтому ничем, кроме, действительно, гражданской войны это кончиться не может. Лучший сценарий, который заказывают заказчики, для них лучший (я очень надеюсь, я уверен, что его в России не будет), но оптимальный сценарий для них сирийский – спровоцировать кровь.

В.ПОЗНЕР: Ух, кровь-то – это да. Скажите перед рекламой, просто совсем коротко. Не кажется ли вам, что организации последующих митингов - 200 тысяч, 250 тысяч и так далее – это сознательно-подсознательное, но как раз подталкивание к крови?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Нет. Это сознательное и бессознательное, но в первую очередь сознательное подталкивание к тому, чтобы крови не было. Это единственный способ гражданским путем, разведя эти митинги на километры, показать, что нет ни возможностей, ни легитимностей, ни сил...

В.ПОЗНЕР: А те должны испугаться, что ли, этого?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Они должны прийти в себя. Если это называется "испугаться"... Эти люди представляют собой огромное меньшинство огромной страны - то, что я говорил с самого начала. Они не помнят истории.

В.ПОЗНЕР: Но там тоже 130 тысяч.

М.ЛЕОНТЬЕВ:  Там 130 тысяч. Тоже всего 130 тысяч. А в стране проживает 140 миллионов.

В.ПОЗНЕР: Но они же не вышли все на улицу и, слава богу, не выйдут.

М.ЛЕОНТЬЕВ: А когда они выйдут, будет поздно.  Я хочу просто процитировать кое-чего, зачитать. Можно?

В.ПОЗНЕР: Что это?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Ключевский.

В.ПОЗНЕР: Это мой любимый историк, кстати говоря (Ключевский). Но не очень долго. Потому что у нас времени мало.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Про смуту. Очень коротко: "Наконец, вслед за провинциальными служилыми людьми и за них цепляясь, в смуту вмешиваются люди "жилецкие", простонародье тяглое и не тяглое. До сих пор это была политическая борьба, спор за образ правления, за государственное устройство. Когда же поднялся общественный низ, смута превратилась в социальную борьбу, в истребление высших классов низшими".

В.ПОЗНЕР: Замечательно.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Это то, что с неизбежностью... Почему в 1991 году у нас не было гражданской войны? Мы проскочили.  Настоящей русской гражданской войны не было. Почему? Кстати, в 1993 уже были ростки - тоже поэтому же. Потому что в 1991 году, как бы там у нас ни кричали про привилегии партократии и так далее, это была социально однородная страна. Никакой энергетики социальной ненависти в ней не было. И энергетики насилия не было. Вспомните товарища Янаева, который писал Крючкову письмо(сейчас это стало известно): "Если хоть один человек пострадает, я этого не переживу". Эти люди решили возглавить военный переворот в России. Это смешно. И вы же сами понимаете, вы – адекватный человек, вы – политический человек, вы чувствуете воздух, вы понимаете, что сейчас страна, мягко говоря, не очень однородная, страна беременна социальной ненавистью.

В.ПОЗНЕР: Она совсем не однородна. И можно задаться вопросом, а почему она не однородная? И кто за это отвечает? Я полагаю, власть в первую очередь отвечает. Всегда.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Безусловно, да. Безусловно. Я готов на эту тему поговорить.

В.ПОЗНЕР: Теперь, все-таки… Значит, оппозиция имеет, в принципе, право выходить на улицу с протестами?

М.ЛЕОНТЬЕВ: А оппозицию никто не лишает права. Более того, я считаю, что наша оппозиция ведет себя пока (правда, у меня есть подозрения почему), но ведет себя пока чрезвычайно корректно. Я считаю, что наша власть должна каждый день, и не только власть, а все должны этой оппозиции высказывать благодарность за то, что в отличие... Мы же видим, что творится в Европе, предположим.

В.ПОЗНЕР: Власть имеет право вывести на улицу людей? Власть?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я вам хочу сказать, что 23-го не власть вывела на улицы людей. Да, власть там поучаствовала.  Но то, что говорят про агрессивность и так далее, это были... Люди, которые там выступали, это мои авторы моего журнала – я их хорошо очень знаю всех. Это никакая не власть, это почище оппозиция, чем господин Касьянов с Кудриным и Ксюшей Собчак.  Это те, кого называли красно-коричневыми.

В.ПОЗНЕР: Хорошо. Мы продолжим этот немаловажный, интересный, по-моему, разговор после рекламы. Не уходите.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

В.ПОЗНЕР: Вы говорите, что желания оппозиции (я вас цитирую) не удовлетворимы, в принципе.  Значит, другими словами, если считать, что эта оппозиция требует честных выборов... Вы считаете, не этого требует?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Конечно, нет. "Путина – вон!" - единственное требование.

В.ПОЗНЕР: Хорошо. Они не хотят, чтобы был Путин. Во многих странах меняются президенты совершенно нормально в результате выборов.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Нормально - сменить. Но они хотят "Путина – вон!"

В.ПОЗНЕР: Другие еще говорят так, что если человек на их взгляд злоупотребляет временем пребывания у власти, ему говорят: "Слушай, пора, дружок бы, как-то..."

М.ЛЕОНТЬЕВ: Но это на их взгляд он злоупотребляет.

В.ПОЗНЕР: Конечно, на их. Они имеют право на это. Почему это называется "снести русскую власть"? Странные формулировки.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Русскую – в смысле российскую. Для меня не существует разницы между этими словами.

В.ПОЗНЕР: Но у вас там в одном предложении – российское и русское. Слава богу, что это говорите, потому что это странная вещь. Почему люди не могут протестовать и не могут выступать за то, чтобы Путин не был Президентом? Почему это - криминал?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Могут. Они могут выступать. Они требовать не могут удовлетворения своего требования вопреки воле большинства. И игнорируя тот факт, что большинство в этой стране в гораздо большей степени ненавидит их, чем Путина. Почему я говорю, что Поклонная обладает чрезвычайно хорошим лечебным эффектом, оздоравливающим. Потому что  есть энергетика ненависти.  Дело в том, что вы говорите "власть виновата". А кто эти люди на Болотной?   Это люди, очень близкие к власти – их там очень много. И люди, обслуживающие близких к власти. Это верхушка. На Болотную, в основном, выходит верхушка.

В.ПОЗНЕР: Где? 130 тысяч человек – это верхушка, что ли?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Да миллион – верхушка в 140-миллионной стране. Извините меня, если у вас миллион с одной стороны, а, грубо говоря, 120 миллионов с другой...

В.ПОЗНЕР: Это все равно не обязательно верхушка. И потом вы прекрасно знаете, что этот заряд ненависти, 1917-й год кончается погромами.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Правильно. Ровно об этом я и говорю. Люди, которые вышли в феврале и свергли существовавшую тогда власть, тоже хотели всего лучшего. Они хотели свобод, там было братание классов и так далее. Что они получили? Они получили октябрь.

В.ПОЗНЕР: Они ее не свергли. Они не свергли в феврале. Не было свержения власти в феврале. Царь отрекся от власти. Свергли уже в ноябре или в октябре.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Царя вынудили. Это была революция. Существует понятие "февральская буржуазная революция".  Что такое революция? Это и есть свержение власти.

В.ПОЗНЕР: Да. Которой воспользовался кое-кто. Правда же?

М.ЛЕОНТЬЕВ: А кто ею мог воспользоваться? Кто может воспользоваться революцией?

В.ПОЗНЕР: Большевики этим воспользовались.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я вам читал специально Ключевского - ровно та же история. А теперь я прочитаю Дурново, например.  Это февраль 1914 года, бывший министр внутренних дел пишет императору: "Дело в том, что наша оппозиция не хочет считаться с тем, что никакой реальной силы она не представляет, русская оппозиция сплошь интеллигентна, и в этом ее слабость. Лишенные действительного авторитета в глазах народа оппозиционные интеллигентские партии будут не в силах сдержать расходившиеся народные волны, ими же поднятые, и Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению". Хочу заметить, там весь текст огромный является точным описанием того, что произойдет с Россией в случае вступления в эту бессмысленную войну. Это другой вопрос. Я просто хочу сказать одну вещь. Я хочу сказать, что нынешняя власть в том виде, в котором она есть, то, что называется "путинский режим", является единственно возможной заслонкой, которая, на мой взгляд, сдерживает эту волну ненависти народа по отношению к элитам. Люди, которые с Болотной, -  те самые, которых описывал Дурново.

В.ПОЗНЕР: Позвольте с вами не согласиться. Вы много ездите по стране?

М.ЛЕОНТЬЕВ: Много. Я и езжу по стране, я и с людьми с разными разговариваю.

В.ПОЗНЕР: Да. И я. И вы знаете, насчет этой ненависти... Есть раздражение, и раздражение властью, раздражение коррупцией, раздражение о пустословии, раздражение, связанное с бюрократией неслыханной, раздражение тем, как ведет себя полиция и раздражение судом.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Такая власть, которая сложилась в России, другой быть не может. Просто не может.  На мой взгляд то, что произошло в 1990-1991 году – это было крахом государства  - не как территории, а как института. Когда у вас нет государства, то существует два способа самоорганизации общества – либо резня, либо коррупция. На этот раз по причинам, о которых я говорил выше, нам удалось выбрать коррупцию. Коррупция в России являлась с этого момента способом управления. Что такое коррупция в обиходном понимании?

В.ПОЗНЕР: Я понимаю. То есть, ура коррупции – она спасла нас от резни.

М.ЛЕОНТЬЕВ: Я не уверен, что после коррупции нам еще раз не придется испытать резню. Никакого "ура". Я в данном случае говорю о медицинском диагнозе, а не о своих собственных в

---

День св. Валентина

2012-02-14 11:08:58 (читать в оригинале)